Юноша не сбавлял шаг, как бы он ни старался не слушать монстра, он все равно улавливал эти обрывки его фраз. Откуда это существо может знать о кошмарах Део? Оно следило за ним и ночью? Разве хоть кто-то, кроме них с Падре, мог знать об этом?
— Я не тот монстр, которым ты меня представляешь. Разве факт того, что я пришел из разлома, означает, будто я чудовище? — вот он и признался, это оказалось довольно просто, осталось только выжить и загнать его обратно в разлом. — Я лечил стольких людей, я видел столько страданий… Именно поэтому я и решил остаться. Чтобы помочь. И все это время, что я прожил здесь, я тратил на то, чтобы помогать людям. И знаешь, я могу вылечить большинство ваших болезней, но не могу вылечить жестокость в людских сердцах.
Део резко свернул в переулок, надеясь, что, заговорившись, доктор сумеет его потерять из виду, но тот повернул вслед за ним.
— Я знаю, как они обращались с тобой. Я могу чувствовать твою злобу. Она переполняет тебя, и твой Падре боится, будто бы то, что внутри, может рано или поздно вырваться наружу. Он считает, что это неизбежно. Ведь, что бы он ни делал, все приведет к подобному концу. Поэтому он и скрывает от тебя правду.
Он замолчал. Део подумал, что сейчас доктор атакует его, но тот просто продолжал идти рядом, а юноша, все это время, повторял про себя руны, готовясь в любой момент выкрикнуть их.
— Попробуй сероом и все, что может его содержать. На твоем месте я бы сменил лезвие на серебро. А лучше бы и вовсе перестал пользоваться таким варварским способом. Пыль всегда стремится друг к другу, хоть в чем-то твой учитель прав, — Лоуренс вдруг резко остановился. — Буду ждать у разрушенной часовни на юге от города. Я почувствую твое присутствие эльврат, и не заставлю тебя долго ждать. Придешь один — я расскажу тебе все, что знаю. Приведешь с собой жреца — я и к этому буду готов. Пусть Падре побережет свои силы для более опасных монстров. Ему ни за что не получить ядро, как он это сделал с…
Део уже не слышал его последних фраз. Лоуренс остался позади, в своем темном сюртуке и высокой шляпе, он выглядел совсем как обычный человек. Но его аура Пыли… Она необычайно сильна. Део даже не сумел найти то самое слабое место, которое могло бы погубить монстра. Пыль на нем сливалась воедино, образуя вокруг доктора плотную пульсирующую сферу.
Неужели чудовище оставило погоню? Может быть это ловушка? Надо оставаться настороже. Но чем дальше Део отходил от доктора, тем больше он понимал, что никто его не преследует. Кровь стучала в висках так сильно, что заглушала его сердце. Это создание Пыли, оно намного умнее чем все остальные, оно сильнее, чем все остальные. Им с Падре ни за что не справиться с ним.
Део хотелось замедлиться и восстановить свое дыхание, но он понимал, что чудовище может в любой момент нагнать его. Нет, он отдохнет дома, после того, как огородит вход защитными рунами и кругом, после того, как расскажет все Падре, и они вместе решат, что делать теперь.
— Чертово отребье, смотри куда прешь! — очередной прохожий, которого Део случайно задел, плюнул в его сторону. Но это было ничто, ведь Део и вовсе мог быть уже мертв.
Глава 36. Свободный шхун. Варон и Греттель
Они покинули шумную таверну около часа назад, в тот момент, когда на улице уже начало светать. Солнце наполняло аренные гостевые своим теплым светом, пропуская лучи через специальные отверстия в куполе, который, в свою очередь, покрывал большую часть территории арены.
Варон был прав, вне зависимости от места проведения сражений, гостевые арены всегда будут оставаться в тепле и удобстве, в меру обдуваемые ветром или орошаемые дождем. Люди ходили здесь одетые словно на праздник, слышался смех и крики зазывал, кто-то из зрителей привел посмотреть на эту бойню даже детей…
Для самой Греттель, впрочем, как и для шхуна, тут все было в новинку, но если девушка с интересом останавливалась, рассматривая какие-нибудь висящие плакаты, или таблицы чемпионов, то Варон же проходил мимо, даже не оборачиваясь на них. И вообще, после того как они покинули таверну, оставив пьянчугу Гроуз сидеть в полном одиночестве, Варон не проронил больше ни слова. Греттель хоть и привыкла к его постоянной угрюмости, но даже сейчас она находила, что шхун чересчур уж задумчив и будто потерян. Тем не менее, девушка так и не решились спросить, в чем причина его теперешнего настроения.
Она также заметила за собой, что начала частенько оглядываться назад. Греттель стало казаться, будто бы за ними может кто-то следить, скрываясь за поворотами или же в темных углах. Ведь Бранн наверняка уже знает об их с Вароном совершенном побеге. А что если догадки шхуна о том, что Броненосец не поднимет стражу на их поиски, на самом деле так и являются всего лишь догадками? Девушка опасалась, как бы у нее не развилась паранойя на этот счет. Благо, что старуха указала им, где находится рынок, и даже сообщила, кого именно им следует там искать.
— Такими штуками может торговать только один человек, — говорила Гроуз своим мерзким скрипучим голосом. — Он не держит своей собственной лавки, как все остальные, но любит ошиваться на рынке. А иначе где ему еще искать своих покупателей? — она пьяно хихикнула, с интересом глядя на шхуна. — Он таскает за собой тележку, представьте себе! Словно блошиный торговец! И так изо дня в день, пока не закончатся бои. Уж не знаю, где он оставляет ее на ночь, наверное, он и спит с ней. Прямо как со своей любовницей, в обнимку, — старуха рассмеялась своей собственной шутке, не заметив, как опрокинула на пол стакан, который разбился, едва ли коснувшись земли.
— Вы в этом точно уверены? — спросил Варон, наблюдая в это время за трактирщиком. Тот, устало вздохнув, поспешил отправиться на кухню за метлой.
— Я могу сомневаться в своем возрасте или в количестве измен моему покойному мужу. Но в том, что касается арены — у меня нет ни капли сомнений! Уж можешь мне поверить.
И теперь они направлялись в сторону рынка, чтобы найти того самого продавца с тележкой. Варон еще не решил, как именно он обратится к торговцу: сразу ли он будет просить тот золотистый порошок или же начнет откуда-нибудь издалека? Кроме того, все нужно провернуть так, чтобы тот ничего не заподозрил, ну или можно попробовать пригрозить, хотя угрожать кому-либо на арене не такая уж хорошая идея. Тут повсюду снуют стражники и наемные войны, следует Варону хоть как-то выдать себя — и ему конец. Возможно, только это и остановило его, чтобы не напасть в таверне на Стервятника.
Шхун все время смотрел на татуированного мужчину, как тот с аппетитом поедает жареную баранину или непринужденно беседует со своими приятелями. В своей красной мантии чистильщика Стервятник не особо выделялся среди таких же как он, но это его выражение лица… Немного заискивающее, будто бы он уверен, что лучше всех. Взгляд, словно он смотрит не на людей, а на кожаные мешки с костями. Подобный взгляд Варон видел лишь однажды, когда, перерезав семью, что мешала делам Зуба, шхун мимолетом посмотрел в настенное зеркало.
«Сейчас не время для мести. У меня здесь другая цель», — напомнил себе Варон, покидая стены трактира. И все же, на душе у него теперь лежал неприятный осадок. Последние пять лет он думал только о себе и о своей свободе, и почти никогда не вспоминал Марло. Он считал, что те события остались далеко в прошлом, и даже если это не совсем так, Варон все равно не в силах что-либо изменить. Воспоминания о том дне могут лишь заставить его пожалеть о сделанном выборе, ведь если бы он не убил тогда Курга, то Марло бы…
— Эй, Варон! Смотри, памятный камень победителей! Тут высечены имена всех, кто когда-либо побеждал на арене! — Греттель потянула его за рукав, показывая на огороженный в центре улицы кусок скалы.
— Это его копия, — бросил тот в ответ. По рассказам Бруста он знал, что настоящий памятник находится в Зале Славы арены, но туда уже вход доступен далеко не всем желающим, а лишь по особому приглашению.
— Но все равно, так интересно! — девушка ненадолго остановилась, чтобы получше рассмотреть золотистые имена. — Говорят, что правая рука Люциана Венценосного, рыцарь Эзрагиль, тоже в прошлом победитель арены. Не смешно ли? Ведь сам король выступает противником всего этого. И точно, смотри-ка! Эзрагиль!