— Чего ты от меня хочешь?! — Варона начало изрядно раздражать присутствие этого паренька.
— Чтобы вы посмотрели мои картины, сэр, и может быть заказали и для себя одну, — как ни в чем не бывало улыбался тот, подкидывая вверх кисточку.
— А если я отрежу тебе твой болтливый язык, ты, наконец, отстанешь?
— Что за ужасные вещи ты говоришь, братец! — откуда-то подошла Греттель, она слегка приобняла Варона за плечи, чтобы хоть как-то охладить его пыл. — Извини, он сегодня немного не в духе.
— Какая же вы красивая! — воскликнул художник и вмиг покраснел, сделав вид, что эти слова у него вырвались совершенно случайно. — Пр. простите я и правда не встречал нигде такой очаровательной девушки, как вы. А уж поверьте, путешествовал я не мало.
Теперь пришел черед краснеть Греттель. Хоть она и не раз слышала от других подобные комплименты, и знала, что половина из этого просто слова, которые говорят миленьким девушкам, чтобы вызвать их расположение, но все равно, это было приятно. Даже из уст какого-то мальчишки.
— Так значит, ты путешественник? — невинно спросила она, подкручивая выпавший из прически локон.
— Отчасти, но душа моя все же лежит к искусству!
Варон хмыкнул.
— Можно мне доказать, что это не просто слова, и показать вам некоторые из моих недавних работ? — немного смутившись ответил тот, бросив на шхуна яростный взгляд.
— А почему бы и нет, — пожала плечами Греттель, ей всегда были интересны картины, пускай даже и неизвестных уличных мастеров.
— Делайте что хотите, только меня в это не впутывайте, — проговорил Варон и, высвободившись из объятий «сестры», отошел от странной парочки чуть подальше.
И все же, от нечего делать шхун иногда прислушивался к их разговору. Греттель хоть и болтала без умолку, но нужные вещи она умела хранить в секрете или вообще обходить стороной. Как и прежде Варон поражался тому, с какой легкостью девушке дается лгать, она не останавливалась ни на секунду, чтобы хоть как-то продумать свою только что родившуюся ложь. Греттель была прирожденная лгунья.
— Это просто изумительные портреты! — восклицала она, чуть ли не хлопая в ладоши от радости. — Хоть я и не встречала лично всех этих людей, но будто бы уже познакомилась с ними.
— Вам правда?.. — мальчишка смущенно откашлялся и продолжил уже более серьезным голосом. — Большинство из них умерло, например, этот, — он развернул перед ней очередной холст. — Его раздавил огр в прошлом году на арене. Звали его непобедимый Хьюго, ну или он сам себя так называл, — мальчик задумчиво почесал подбородок. — Хьюго попросил нарисовать его, так как считал, что я обязательно разбогатею, продав это изображение победителя. Как видите, не сошлось. Но для коллекции, впрочем, сгодится.
Девушка попыталась показать портрет и Варону, но тот лишь лениво отмахнулся.
— Ваш брат, он так не любит картины? — спросил мальчик, аккуратно складывая листы в ровную стопку, чтобы они не разлетелись на легком ветру.
— Он у меня вообще ничего не любит, только ворчит, — усмехнулась Греттель.
— Прямо как мой отец, — тот насупился, угрюмо уставившись в землю. — Говорит, что мои рисунки годны только чтобы камин топить. А сам мечтает, чтобы я участвовал в будущем на арене, как и его старшие сыновья.
— На арене? Это же безумие!
— Я не такой слабый, как могу показаться! — тут же возразил мальчик. — Я умею сражаться. Мои братья, они меня учат. Почти каждый день, — он закатал на рукава, показывая следы на руках, которые больше походили на обычные синяки. — Мы деремся деревянными мечами, но щит для меня пока очень тяжел, и я…
— Так стань сильнее, — вмешался вдруг Варон, сам не понимая, зачем он ввязывается в этот бесполезный разговор.
Мальчик лишь угрюмо посмотрел на него, убирая свои работы обратно в рюкзак. Он так и не сказал ничего больше, а просто ушел куда-то в противоположную сторону рыночной площади.
— Зачем же ты так? — Греттель упрямо сложила руки на груди. — Он всего лишь ребенок.
— И чтобы выжить, ему нужно стать сильнее, — ответил шхун, даже не взглянув не нее.
— Это не всегда так! — хотела было возразить девушка, но вскоре она замолчала. Греттель вспомнила себя в таком возрасте, а именно, те времена, когда мать продала свою единственную дочь на потеху Зубу и его парням. Ей тогда едва ли исполнилось одиннадцать. Смогла бы Греттель жить дальше, если бы не стала сильнее? Может быть Варон прав, и в этом мире иначе никак?
— Что-нибудь купила в рунной лавке? — спросил Варон, пытаясь отойти от болезненной для них обоих темы.
— Я? — Греттель встряхнула головой, будто приводя себя в чувство, — Нет, но мне было интересно кое-что. Ты видел хотя бы одного продавца рун в Нарт-Ирмунде? А на материке? То, что этот болван продает здесь совершенно незаконно! Впрочем, как и вся эта арена вместе взятая. Вот я и зашла туда поглядеть. К тому же, я все думала, почему взрывной порошок и мои руны не сработали в той вонючей клетке.
— Но они же сработали.
— Не так, как хотелось бы, и не сразу, — девушка задумчиво прикусила губу. — Мы остановили ими голема-стража. Я не могла ошибиться ни в написании, ни в их произношении.
— Ну, значит все-таки ошиблась, — Варон вспомнил те странные закорючки и символы, что Греттель выложила вчера на дне клетки. Не удивительно, если одна из тех рун могла лежать не на своем месте или же вообще вверх ногами.
— Нет, я в этом почти что уверена, — возразила Греттель, мимолетом взглянув на вывеску рунной лавки. — Мне кажется, это немного странно, конечно, но, по-моему, руны здесь не работают. Совсем.
— Да, а из клетки мы выбрались совершенно случайно, старина Бранн забыл проверить свой груз на наличие огромных в полу дыр, — усмехнулся в ответ тот, не переставая наблюдать за людьми, что прибывали на рынок.
— Я… — Греттель немного смутилась, она не знала, чем можно бы было подтвердить эти ее догадки. — Сам ведь спросил!
— Я спросил лишь о том, что ты купила в той лавке. Остальное же, ты начала сама.
Девушка ничего не сказала в ответ. Как же шхун раздражал ее в такие моменты! Они не спали всю ночь, пили в компании какой-то старой карги, которая уверяла их, будто бы знает об арене все и вся, а теперь из-за этой самой Гроуз они торчат здесь, на блошином рынке, уже более трех часов в ожидании торговца с тележкой, который может быть здесь даже и не появится.
Когда Греттель просилась пойти со шхуном, она думала, что у него есть хоть какой-нибудь план, но иногда ей начинало казаться, что Варон и сам не знает, какой будет его следующий шаг. Ведь все, что у него имеется, так это предсмертные слова Зуба, наставления пьяной бабки и подсказки одноглазого контрабандиста. Такой себе набор для путешествия, которое в любой момент может оказаться смертельным.
Но когда девушка в очередной раз взглянула на Варона, то все это ее недовольство вмиг улетучилось. Кто знает, о чем он думает сейчас, скрывая свои красные глаза от случайных прохожих. Шхун рискует находиться здесь, куда больше нее. Да и если подумать, раз он выступал на арене в прошлом, то скорее всего, с этим местом у него связаны не самые счастливые воспоминания. Может поэтому он и злится сейчас? И поэтому был так груб с тем мальчишкой-художником? Нужно просто дать ему время немного привыкнуть.
— Пройдемся немного? По кругу. Стоять просто так, здесь, под деревом, может показаться кому-нибудь странным, — предложила Греттель в надежде на то, что тот согласится.
— Незачем, — ответил тот, немного подумав. — Мы просто отдыхаем. Если тебе скучно, можешь прикупить где-нибудь буклет. Или заказать свой портрет у уличного художника, — Варон заносчиво улыбнулся. — Всего за один серебряный.
— Вот и закажу! — девушка с силой пнула его по ноге. — Может этот твой торговец и вовсе не появится тут сегодня. Хоть время зря не потеряю.
— Будем ждать сколько потребуется, — выражение лица юноши вновь стало хмурым.
Он и сам прекрасно осознавал, что весь этот его план держится лишь на одном везении. Но ждать еще целый год подобной возможности… Нет. Добраться до арены было и так нелегкой задачей, сейчас же просто нужно запастись терпением, а в этом Варон давно преуспел. Он более десяти лет ждал, пока покинет лагерь наемников, и еще пять, пока убьет Эрдгара Тифа. Если придется, шхун простоит под этим самым деревом хоть все трое суток, в которые проходят смертельные бои.