Варону ранее никогда не приходилось видеть ворота так близко, а если учесть, что стены арены и ее купол выполнены из черного прочного мрамора, то, казалось бы, штурм этого места извне, заранее обречен на провал. Правда вот, за всю историю существования арены, ее так никто и не пытался захватить. Бывали конечно случаи, когда недовольные работорговцы или содержатели наемных лагерей объединялись, чтобы отомстить за нечестные проплаченные бои, но даже они не пытались взять арену силой. Скорее они разбивали вокруг лагеря, желая выманить организаторов и стражу наружу. Но, как показывает история, все эти восстания чаще всего оборачивались не в их сторону.
— Слушай, — проговорила Греттель вцепившись в руку мальчишки чуть сильнее, чем следовало бы. — А расскажи-ка мне что-нибудь, пока мы идем тут, мимо всей это стражи.
— Я? Но что же?!
— Что угодно! Я же с ума иначе сойду! — девушка предпочла бы, чтобы и Варон шел сейчас рядом с ними, но тот посчитал, что будет намного безопаснее, если они покинут арену поочередно. Торговец мог уже доложить о странно одетой парочке, но вряд ли стражники начнут проверять каждого богача, который пожелал вдруг покинуть арену на пару часов. — Начни хотя бы со своего имени. Или есть же у тебя дома собака? Любишь ли ты белую фасоль? Ну же!
— Я… — мальчик судорожно сглотнул, обычно ему с легкостью давалось говорить с незнакомцами, так что же сейчас не выходит? — Меня зовут Льен, мама захотела назвать меня в честь самой высокой горы, что находится на востоке материка. Льеннэ. Мама также говорила мне, что мои предки спустились с той самой горы, когда у них закончилось все пропитание. А после, они остались жить в низине, так как не смогли уже взобраться обратно на отвесные скалы.
— Видимо это и правда очень высокая гора, — улыбнулась Греттель, глядя на волнистые волосы мальчугана.
— Самая высокая, — аккуратно поправил тот. — Когда я вырасту, то обязательно приеду к подножью горы Льеннэ, чтобы нарисовать свою самую знаменитую картину.
— С чего ты взял, что она будет самой знаменитой?
— Мы — художники это чувствуем, — уши у мальчика горели, когда он говорил все это. Но было непонятно, то ли это от распирающей его гордости, то ли от того, что Греттель ведет его под руку, да так близко, что иногда даже задевает бедром.
— Ну а собака? — продолжала настаивать она.
— Что? Собака? — Льен на секунду задумался о том, к чему этот странный вопрос. — А! Есть ли у меня собака? Нет, к сожалению, нету. Отец их не особо терпит. Считает, что псы ни к чему, когда его дом и так охраняют трое отважных сыновей.
— Ну да, не придраться даже, — сказала Греттель, но на самом же деле все ее мысли были сосредоточены сейчас на другом. Варон уже дошел до ворот, но вдруг остановился и начал о чем-то беседовать со стражником. Издалека не было слышно, о чем велась речь, но выглядели они довольно непринужденно, будто бы случайно встретились двое хороших знакомых.
— Думаешь, там все в порядке? — чуть слышно сказал Льен, с опаской глядя вперед.
— Сейчас и узнаем.
В то время, когда они оказались у ворот, Варон уже благополучно прошел через железную дверь, пожелав стражникам приятного дня.
— Хорошей прогулки вам, сэр, — улыбнулся караульный, кланяясь перед юным Льеном. — Миледи.
У Греттель чуть сердце в пятки не ушло, но все оказалось намного проще, чем она рассчитывала до этого. Варон, стоя в тени деревьев, ждал их неподалеку от главных ворот.
— Ух! Вот это мы их обдурили, — радовался мальчик, чуть ли не припрыгивая на месте.
— Тише, — шикнул на него тот. — Для начала надо отойти куда-нибудь подальше от арены.
— А о чем вы говорили с тем стражником? — поинтересовалась Греттель, снаружи оказалось немного прохладнее, чем под мраморным куполом здания, девушка слегка поежилась.
— Да ни о чем. Предупредили о просителях и о том, что лучше будет вернуться назад до темноты.
— Просители?
Варон пропустил ее вопрос мимо ушей. Он осматривался вокруг, пытаясь понять в какую сторону будет лучше им сейчас двинуться. Прямо за куполом арены виднелся горный хребет, скалы были не слишком высокие, и их вершины полностью покрывала россыпь зеленой травы. Но все равно, подниматься в горы — это тратить лишнее время. К тому же, у Варона не имелось с собой ничего такого, с чем бы он смог удачно поохотиться. Бросаться на дикого зайца с ножом или же пытаться заколоть утку, не слишком приятная затея. Шхун надеялся, что арена так или иначе расположена достаточно близко хотя бы к какому-нибудь из поселений, где они бы могли спокойно поесть, отдохнуть, и спросить про ближайший путь до Ярмала.
От главных ворот дорога тянулась в две стороны, и скорее всего, та ее часть, что больше изгажена навозом и следами от металлических колес вела к месту телепортации, куда контрабандой телепортировали несчастных зверей. Туда, где впервые очутились и они с Греттель, сидя в вонючей клетке рыжебородого Бранна.
Видимо девушка подумала о том же, и они, не сказав ни слова, двинулись в совершенно противоположную сторону.
— Вы пойдете по этой дороге? А куда? Вы знаете, куда она приведет? — немного расслабившись, мальчишка вновь начал вести себя непринужденно, весело подкидывая камешек, что подобрал с земли.
— Мы знаем, что дальше ты не пойдешь, — сказал Варон, даже не оглянувшись на мальчишку.
— Но как это!? — возмутился тот. — Вы не представляете, как я изнываю от скуки, братья не желают тренироваться со мной. На арене у них есть свои дела, поважнее, впрочем, как и у отца. А заказов на изящные портреты до самого начала боев никак не предвидится. Это всегда так! Разве будет плохо, что я с вами немного пройдусь? Лишь самую малость?
— Будет плохо, — без раздумий ответил шхун, за что тут же получил легкий шлепок по спине.
— Он просто волнуется за тебя…
— Ни капли не волнуюсь.
— Ведь стражник не спроста его предупредил, — не взирая на колкие вставки своего друга, продолжила Греттель.
— О просителях-то? — усмехнулся тот. — Из года в год они скапливаются вокруг арены. В последний день соревнований стражники палками разгоняют их, ну, это чтобы все толстосумы могли спокойно дойти до своих порталов.
— Но, а чего же они тут просят? — удивленно спросила девушка, нервно поглядывая в сторону густой темной чащи, что обрамляла дорогу, по которой они сейчас шли.
— Денег, — Льен лишь пожал плечами, для него все эти люди были не важнее, чем кучка насекомых под ногами. — Отец говорит, что им бы работать пойти, а не стоять попрошайничать.
Варон тяжело вздохнул. Он также в свое время слышал о неких просителях, что каким-то образом узнают о месте проведения боев, и окружают арену своими редкими палатками с красным флажком. Только вот просят они не одних только денег. Большинство из этих несчастных людей приходят сюда, чтобы потребовать своих сыновей назад, тех кого они сами однажды продали работорговцам, когда сильно нуждались в деньгах, ну, или же тех, кого у них отобрали силой. Иногда Варон думал, приходили ли когда-нибудь и его родители к стенам арены, чтобы поставить палатку с красным флажком? Желали ли они вновь увидеть своего сына? Впрочем, становясь старше, юноша все реже и реже поддавался подобным мыслям. Эти пустые надежды ни к чему хорошему не приведут.
— Ой, смотрите, отсюда видно башню Эзимгарда! — воскликнул художник, указывая куда-то в сторону.
— Точнее то, что от нее осталось, — сухо добавил Варон, но тем не менее, он был рад этой находке. Так будет проще понять где именно они сейчас находятся, и далек ли их будущий путь до Ярмала.
Эзимгард некогда был одним из самых процветающих городов на западе. Даже король приезжал туда, чтобы время от времени отдыхать от шума столиц и наслаждаться красивыми видами. Но во время войны, большая часть города разрушилась, полезные ресурсы, что добывали у подножий гор были истощены, а банкиры и виноделы вскоре покинули этот край в поисках более удачного места для их обширной деятельности.