— Войны всегда несут в себе смерть, — уклончиво ответил юноша, поднимаясь с затекших колен. Палач за спиной алой девы, казалось бы, с усмешкой наблюдал за ним.
— А что бы вы сделали, на моем месте?
«Вот он! Вопрос — ловушка. Она хочет, чтобы я дал ясно ей понять, принимаю ли я ее сторону или же…»
— Я постарался бы сделать так, чтобы люди меня уважали, а не боялись.
— Страх и уважение находятся очень близко друг к другу. Вы, как будущий граф, должны были усвоить этот несложный урок, — она также поднялась, показывая тем самым, что их разговор окончен. — Я очень на вас рассчитываю, Свейн. Материку нужны мудрые и надежные правители.
«Надежные для кого? Для вас, принцесса?»
Когда юноша, наконец, покинул малый зал совещаний, его ноги тряслись будто бы он все это время простоял по пояс в ледяной горной воде. Однажды в детстве он и правда провалился под лед с головой, его тогда спас крестьянский мальчишка, случайно проходивший мимо и без раздумий бросившийся ему на помощь. После долгого выздоровления Свейн пригласил своего спасителя в замок, где того сытно накормили и дали золота, весьма щедрый подарок для простого деревенского паренька.
Свейн же сильно сдружился с юношей, и они стали много времени проводить вместе, катаясь на лошадях или же тренируясь железными затупленными мечами. Дуглас оказался сыном местного конюха, и он мечтал, что когда-нибудь станет оруженосцем у королевского рыцаря или же у самого Свейна, если тот предпочтет графству — путешествия и доблестные турниры.
Впрочем, их крепкая дружба длилась недолго. Старый граф Хоуэл, прознав, что его внук водится с крестьянскими щенками, сначала лишь посмеялся над этим, но потом… В один день Дуглас просто не явился в замок. А спустя время обнаружилась пропажа некоторых фамильных украшений и других весьма ценных безделушек. Все вокруг без конца повторяли, что это Дуглас их украл и поскорее скрылся с деревни, но Свейн, как ни старался, не мог в это поверить.
Через пару недель беглеца все же нашли в одном из соседних поселений, за воровство ему отрубили правую кисть и лишили языка. Но перед этим он сознался в том, что, воспользовавшись наивностью Свейна, он пробрался в замок и выкрал все эти драгоценности прямо у него из-под носа. Большую часть он успел продать или же вовсе потерять в суматохе. Сбежав из замка, Дуглас рассчитывал отбыть в столицу, но вырученных денег казалось ему недостаточно, поэтому он и решил задержаться, в надежде, что его не отыщет местная стража.
После всех этих неприятных событий, Свейн как-то видел своего недавнего друга, проезжая мимо на лошадях. Его вернули к отцу, и Дуглас продолжил работать в конюшне, справляясь с такими задачами, где требуется только одна здоровая рука. Старый граф Хоуэл посчитал это весьма благородным поступком, ведь, как никак, этот оборванец спас его внука, хоть и был вором. В Мерзлом Пике такие преступления караются куда жестче, и старик Дариус не уставал повторять эти слова.
Но для юного Свейна не было ничего более печального, чем видеть, как его немой однорукий друг вычищает копыта лошадей, страшась даже посмотреть в сторону будущего графа. Калек не берут в оруженосцы, это все знают. Да и работать на конюшне с каждым днем становится все трудней. Свейн был только рад, наконец, уехать оттуда. После он попросил своего отца не проезжать больше той деревенской дорогой, и тот с пониманием отнесся к его грустной просьбе.
Может быть со временем Свейн и позабыл бы всю эту историю с кражей, если б однажды он не увидел позолоченный кубок в руках своего дедушки, с выгравированным символом их графского дома — ледяным медведем, сжимающим в зубах омертвевшую рысь. Этот кубок, как и прочие ценности, считались безвозвратно утерянными, и будто бы они разошлись по всему материку после того, как сын конюха продал их жадным и нечестивым торговцам.
Свейн может еще и мог бы представить, что этот кубок выплавили по подобию старого, сохранив все сложные узоры и чистоту гравировки, но эта вмятина у самой ножки… Юноша, будто сейчас помнил, как однажды старый граф в порыве своего гнева швырнул золотую чашу о стену, сцарапав ее хрупкое основание. Свейн тогда сильно испугался, может потому и запомнил все подробности того злосчастного вечера. Граф же, заметив его прикованный к кубку взгляд, лишь улыбнулся.
— Ничто не исчезает бесследно, — сказал он, сделав очередной маленький глоток.
Впрочем, Свейн так и не решился спросить, нашли ли часть драгоценностей, которые выкрал из замка молодой конюх, или же эта чаша, как и все остальное, никуда и не пропадали вовсе. И чем больше Свейн думал об этом, тем ему становилось хуже, ведь не могла же его наивная дружба стать причиной того, что Дугласу отрубили руку и напрочь лишили языка?
Свейн прислонился к стене, пытаясь выровнять свое участившееся дыхание. По его лбу струился холодный пот, а ноги все еще предательски дрожали, неужели он и правда мог заболеть? В коридорах Белого замка, как всегда было довольно шумно. Изумрудные мантии мелькали то тут, то там, но иногда среди них, Свейн, казалось бы, замечал и алые оттенки, чем-то похожие на кровь. Это Алые братья? Они здесь? Еще немного и Свейн вывернет свой желудок прямо на мраморный пол. Кое как добравшись до своей спальни, юноша погрузился в тревожный, наполненный ужасом, сон.
Проснулся он только на следующее утро. Теплые весенние лучи просачивались сквозь занавешенные окна, наполняя комнату приятным мягким светом. Личные покои будущего графа были намного просторнее, чем у большинства других учеников. Да что уж и говорить, таким как Жевель или прыщавый Поппи и вовсе приходилось делить свою спальню с сокурсником, а то и сразу с двумя, ибо плата за обучение в магистериуме была и правда слишком высока. Со временем ученические взносы, конечно, могли пересмотреть и возможно даже уменьшить, но для этого нужно оставаться лучшим в списках по успеваемости, а также проявлять себя вне лекционных занятий и блистать на практике.
Умывшись через силу и сменив свою мятую мантию на новую, Свейн недовольно отметил, что вид у него действительно был неважным. Лицо его побледнело, губы потеряли свой привычный алый цвет, а глаза были влажные, будто бы юноша собирался заплакать. «После завтрака обязательно наведаюсь в больничное крыло», — но едва он подумал об этом, как в дверь с силой постучали.
— Господин Свейн, — и хоть голос был ему крайне знаком, юноша никак не мог вспомнить кому же он все-таки принадлежит.
Вскоре стук повторился. Слегка пригладив свои длинные каштановые волосы рукой, Свейн поспешил открыть засов. На пороге, как ни странно, стоял ключник Освальд, он улыбался своей желтой обезображенной улыбкой, с неподдельным восхищением глядя на будущего графа.
— Прекрасно выглядите, молодой господин, — пробормотал мужчина, чуть склонив полысевшую голову. Слышать похвалу от этого чудаковатого жреца было еще страннее, чем видеть его.
— Чем могу быть обязан? — Свейн был мало настроен на разговор, ему хотелось лишь хорошенько поесть и поскорее приступить к своим повседневным обязанностям.
— А можно… — ключник с осторожностью огляделся. — Можно я все же войду?
Юноша пожал плечами, пропуская его щупленькую фигурку вперед. Честно говоря, ему было совершенно все равно, лишь бы этот разговор не занял у него много времени. Пройдя в светлую комнату, Освальд еще несколько раз выразил свое восхищение цветами и удачно подобранной мебелью, но Свейн пропускал его льстивые речи мимо ушей. Наконец, не отыскав больше предметов для своей похвалы, ключник замолк, и начал неловко переминаться с ноги на ногу.
— Прошу меня извинить, но если дело не срочное…
— Нет, нет! — запаниковал тот. — Дело как раз-таки срочное, не требующее отлагательств.
Но, произнеся это, Освальд, к сожалению, так и продолжил молчать. От обуявшей его усталости, Свейн приземлился на широкий, покрытый бархатом диван. Комната слегка покачивалась в его глазах, придавая всему происходящему еще более нереальный вид.
— Ваш почтенный учитель, он все еще не вернулся в магистериум? Все еще занят важными делами?