— Слушание вроде поэтому и будет закрытым, только Совет девяти и еще несколько высших жрецов могут…
Совет девяти. Свейна будто ударили по голове, и он вспомнил зачем он пришел в столовую и куда собирался пойти после. У него не так много времени, если подумать, и уж точно не стоит растрачивать его на всякие пустяки, подобные этому подслушанному разговору.
«Киган не особо доверяет почте магистериума, и, пожалуй, в этот раз я согласен со своим учителем. Писать письма в такой ситуации не самая удачная затея. В лучшем случае письмо не дойдет до получателя, ну, а в худшем…» На мгновение юноша представил реакцию принцессы Валларии, предводительницы Алого Братства, а также этот надменный насмешливый взгляд ее верного палача.
«Я лично поговорю с Киганом, как только тот прибудет в магистериум. Неважно, поверит он мне или нет, я все равно не собираюсь доучиваться этот год. Я очень устал. Мне необходимо вернуться в Мерзлый Пик и увидеть дедушку, предупредить его… Но о чем? Если принцесса и правда настроена так решительно, то мы должны, как можно быстрее дать ей ответ. Скорее всего граф пожелает удостовериться в болезни короля лично, ну, а потом… Освальд предупреждал меня, что телепорт в магистериум закроют. Но разве это возможно? Вся площадь оборудована камнями энергии и рунами, этот старый ключник просто не понимает, куда ему».
Посчитав, что ему стало гораздо лучше, юноша поднялся со скамьи, взяв с собой карамельное яблоко, чтобы сгрызть его по дороге в больничное крыло. Но, сделав пару нетвердых шагов, плод вдруг выпал из его ослабевшей руки, и прокатился по полу прямо до соседнего столика.
— Извините, это мое. Я сейчас…
Но слова почему-то застряли у него в горле. Да и пол стал ближе, чем ему казалось до этого. Такой холодный и пыльный от всех этих грязных подошв. Последнее, что Свейн запомнил до того, как оказаться в больничном крыле, так это топот ног и гул приближающихся с разных сторон голосов.
Глава 47. Жрец и ученик. Падре и Део
— Просыпайся, — кто-то с силой потряс Део за плечи.
Действие ладана и угревого камня все еще не позволяли юноше открыть глаза. Сколько он уже спит? И где это он? А рядом с ним… Это Падре?
Део что-то промычал, он был не в силах говорить, да и если бы даже мог, вряд ли сейчас его речь прозвучала бы более внятно.
— Тихо, не шуми, выпей-ка, — жрец что-то сунул ему под нос, нет, неужели опять какое-то зелье? Део хотел было отвернуться, но тот чуть ли не влил в него содержимое маленькой фляги.
Какая-же кислятина! Део вмиг закашлялся, но теперь он хотя бы смог сесть. Белые и холодные простыни, рядом железная тумбочка с прикрепленной на ней медицинской биркой, они что, до сих пор в больничном крыле? Как Падре пустили сюда?
— Слушай меня, Део, внимательно слушай и запоминай. Мы должны выйти отсюда по отдельности. Понимаешь? Сначала я, потом ты. Иди сразу же к площадке для телепортации. Ты ведь помнишь дорогу? Мы сейчас в медицинском крыле. Тебя положили чуть отдельно от других, то, что ты эльврат пришлось нам как никогда кстати, — Део смог приоткрыть глаза и увидел перед собой взбудораженное лицо своего учителя, он уже сменил выходную мантию на другую. Он что, прокрался сюда тайно? — Главное не ложись в кровать снова, жабья микстура еще поможет тебе какое-то время мыслить ясно, но стоит тебе прилечь, так ты снова уснешь. Понимаешь меня?
Део кивнул, хотя на самом деле он мало понимал, что говорит ему учитель. К чему такая спешка?
— Как я выйду, подожди ровно десять минут и иди следом. Мне хватит времени подготовить все, что нужно.
— Но вам же не…нельзя, — Део напрочь забыл, что в стенах магистериума ему не следует говорить ни слова, он тут же закрыл рот руками, но, не смотря на случившееся, Падре лишь улыбнулся.
— Да, нельзя. Но ведь никто и не узнает. Меня вообще уже не должно быть в замке магистериума. В принципе, меня тут и нет. Я уехал еще вечером. Но вот сейчас вернулся, вернулся за тобой Део. Тебя нельзя оставлять тут. Ты знаешь слишком много, ты представляешь угрозу теперь для их тайны.
— Я… Меня могут убить?
Падре ненадолго замолчал, пока он разговаривал с учеником, он все это время что-то искал в своей поясной сумке, и, видимо нашел.
— Нет, убить нет. Я не знаю. Я не хочу об этом сейчас думать. Держи, — он протянул ему письмо, аккуратно перевязанное красной нитью. — Я так понял зелья невидимости у тебя при себе уже нет. Молчи, потом все обсудим. Это тоже должно помочь, просто передай жрецу, когда выйдешь отсюда. Тому, что у входа в больничное крыло. Он там должен быть сейчас один. Понял? Лично в руки. Больше ничего не требуется.
Део бережно взял в руки желтый пергамент, интересно, что было в этом письме, угроза, предложение золота? К сожалению, или же к счастью, у юноши не было сил даже думать об этом.
— Так, вроде все. Выходишь, даешь письмо, и идешь прямиком к площадке. На все про все у нас не так много времени. Не задерживайся нигде. Если тебя заметят, а тебя заметят, просто делай вид, что идешь по своим делам. Да, ты теперь не мой ученик, но приказа о том, что тебе нельзя самостоятельно передвигаться по магистериуму еще не поступало. Пока еще, — Падре встал, он осмотрел зрачки Део, а также пощупал его лоб. — У тебя жар. Но это нормально. Как же я волновался, мой мальчик!
Силы понемногу возвращались к юноше, теперь он был хотя бы уверен, что сможет идти, а ведь еще пару минут назад сомневался даже в этом.
— Значит вы… Вы больше не жрец? — проговорил Део, облизывая засохшие губы.
— Жрец, не жрец. Какая теперь разница? Эти остолопы не хотят признавать очевидных вещей. Они всегда меня опасались, а тут им выдался случай, — Падре осторожно выглянул в коридор, проверяя есть ли там кто-нибудь. — Десять минут. И не вздумай ложиться.
Он закрыл за собой дверь так, что Део обдала порция холодного свежего воздуха с примесями спирта и мыльного порошка. На самом деле юноше всегда нравился запах, присутствовавший в лечебницах. Нет, не в общих палатах, или не там, где обычно приходилось лежать ему, шхуну. А именно в тех местах, где могли наблюдаться пациенты-одиночки, имеющие деньги и время, чтобы запереться в этих просторных и свежих комнатах подальше ото всех. Во время практики с учителем, Део не раз приходилось бывать в подобных палатах, и всегда он находил в этом что-то особенное. Если, конечно, вычесть сыпь, ночные горшки, хриплый кашель и стоны больного. Впрочем, иногда пациенты, казалось бы, просто притворялись больными, чтобы отдохнуть от мирской суеты.
Део посмотрел на подушку. Она все еще была влажная от пота и мокрых волос. Палата хоть и не выглядела так роскошно как у тех богатых пациентов, но она была чистая, с новым постельным бельем. На маленьком решетчатом окне у потолка даже росло какое-то растение. Может быть лунная лилия? В больницах часто используют их для приятного запаха и вида. В народе также считается, что будто бы этот цветок помогает скорейшему выздоровлению больного.
Део медленно поднялся, перед этим растерев свои залежавшиеся руки и ноги. Хорошо, что им не придется бежать, вряд ли бы он осилил сейчас столь героический поступок. В том зелье, что дал ему учитель, одним из побочных действий является легкая раздражительность, связанная сильным возбуждением организма. Юноша раньше не думал, что это действует именно так. Может быть он просто устал? Или зол от того, что ему не дали поспать? Или что Падре использовал его для запрещенных рун?
А правда ли Лоуренс скрылся в межпространстве, во время их переноса? Так сказал Ханс, точнее, он это предположил. Но ведь даже Иерихат-Хал что-то искал у него в голове. Знал ли он что-нибудь про создание Пыли? И как он вообще пробрался к нему в голову? Может быть ему это просто показалось? Он был очень слаб, и действие дурман-зелья сковывало его голову. Никто на материке не в силах читать чужие мысли, даже великие халы.
Вскоре Део начал сомневаться, что план учителя вообще сработает. Через окно он мог увидеть, что на улице совершенно темно. Сейчас ночь, а значит народу в магистериуме ходит не так много. Ночью жрецы, работающие здесь, обычно отправляются в жилой корпус, где у них у каждого имеются свои личные комнаты. Но одинокий шхун, шныряющий по коридорам разве не может вызвать подозрений? Любой, кто встретит его сейчас поймет, что тут что-то не так. А еще это письмо, да кто вообще примет что-то от эльврата?