— Вокруг есть вещи и пострашнее, — попыталась пошутить девушка, на что тот посмотрел на нее сердитым взглядом. — Ну, хорошо, хорошо. Тебе точно не нужна помощь? — юноша покачал головой, после чего Греттель обратилась к сидящей рядом спутнице, которая даже не притронулась к своему ужину, но по-прежнему не выпускала его из рук. — Фела? Ведь так? — та испуганно посмотрела на Греттель, ее пугал даже простой звук ее имени. — Давай немного пройдемся? Я видела неподалеку кусты ягод кучевницы, — девушка усиленно замотала головой, видимо покидать теплое место у костра ей не хотелось. Греттель обеспокоено взглянула на шхуна.
— Черт побери, — пробурчал тот, но делать ничего не оставалось. Ему был необходим свет, а единственным источником на лиги вокруг — был этот злосчастный костер.
Зажав в зубах палку, он аккуратно стянул с себя окровавленную повязку. Рана была чуть больше и глубже, чем он предполагал, и выглядела она совсем неважно. По-хорошему было б зашить ее и смазать жрецовской заживляющей мазью, но в таких условиях, он может полагаться только на подручный средства.
Раскаленное железо делало свое дело, оставляя после себя неприятный запах паленой кожи и огрубевшую, запекшуюся кровь. Греттель все же не смогла смотреть на его мучения слишком долго, вскоре она отвернулась, уставившись на истоптанную разбойничьими сапогами землю, и принялась ждать, когда стоны и шипение огня прекратится.
— Помоги набросить повязку, — наконец, проговорил он, отбросив стрелу в сторону. — Ты ведь нашла что-нибудь подходящее?
Греттель виновато показала ему отрезок чьей-то хлопковой рубашки, он лежал в одном из расставленных шатров и показался девушке довольно чистым, по крайней мере из всего, что удалось отыскать ей.
— Лучше, чем ничего, — сказал Варон, предоставив свою раненую руку полностью в распоряжении девушки.
— Так все же, как тебе удалось вырваться? — спросила та, стараясь как можно аккуратнее промывать окровавленное плечо остатками недопитого вина.
— Все, как я и говорил, — шхун всячески старался отвлечься от боли, рука горела так сильно, что ее хотелось окунуть в чан с ледяной водой. — Они сами меня. сс…освободили. Чтобы проверить в драке. Все, как те че. сс. чертовы матросы.
— Матросов сюда не приплетай. Они были отличными ребятами.
— Да, после того, как я нес. сс. сколько раз ударил их по морде.
— Что ты такое говоришь? — не рассчитав свои силы, она затянула повязку чуть сильнее, чем того требовалось. — Ой, извини!
Варон смотрел на сидящую напротив них девушку. Рыбу она отложила в сторону, не отщипнув от нее ни кусочка. Все равно, юношу это не должно никак волновать. Конечно, он был ей благодарен за то, что она нашла в себе смелость убить Тибольда, и в общем-то, спасти их с Греттель опасное положение, но в остальном, теперь она лишь ненужный балласт. Фела пустующим взглядом смотрела куда-то перед собой, ее губы постоянно бормотали что-то, но не было слышно, чтобы она за последние пол часа произнесла хотя бы слово.
— Я хочу сходить за своим оружием, да и вообще, вернуть все то, что разбойники у меня забрали, — проговорил Варон, поглядывая в сторону шатров.
— Я схожу с тобой, там могут быть и мои вещи тоже, — тут же вызвалась Греттель. — А, впрочем, я в этом абсолютно уверена.
Они вопросительно взглянули на Фелу. Та никак не отреагировала на их слова, и вообще, она будто впала в какой-то транс. Греттель осторожно подошла к ней.
— Мы сейчас сходим за вещами и сразу же вернемся, ты хочешь с нами?
Опомнившись, девушка слегка покачала головой.
— Значит посидишь тут? У костра? — кивок. — Тебе принести что-нибудь? Там есть твои вещи? — на этот вопрос Греттель так и не дождалась ответа, чуть приобняв испуганную девушку, она аккуратно обошла ее и догнала Варона.
— Она тебе что-нибудь говорила? Кто она такая? — спросил шхун, как только они отошли от костра, где осталась сидеть одинокая фигура Фелы.
— Нет, ничего, — Греттель печально вздохнула, потирая свой вздувшийся синяк. — У нее сильный шок. И мне кажется, что это ее крик мы слышали тогда, будучи в лесу. Может быть они ехали в той карете в сторону арены. Я пыталась хоть что-нибудь разузнать, но она сразу же начинает плакать. А успокоить ее очень нелегко.
— Это шатер Тибольда? — он указал на раскидистую палатку, стоявшую чуть в стороне от других. Ее вершину украшали рога горного барана, а у входа были навалены тюфяки со всяким добром.
Девушка кивнула, а к ее горлу вдруг подступила тошнота. Уведя ее от всех прочих разбойников, Тибольд привел ее именно сюда. Он недолго беседовал с ней, предложил выпить вина, а после, возложив около себя нож, приказал ей раздеваться, медленно и чтобы это было красиво. Она тогда попыталась плюнуть ему в лицо, но он заломил ей руки и попросил подумать как следует перед тем, как вести себя подобным образом еще раз.
Греттель решила притвориться пай девочкой, она извинилась и даже поцеловала его вонючий грязный рот. Она хотела потянуть время до того, как придумает способ добраться до валяющегося на подушках ножа. Ведь если бы удалось его схватить, то она бы в миг проткнула грудь этому мерзавцу, а после добралась бы до Варона, чтобы освободить и его тоже. Но там, находясь полуголой в палатке разбойника, она вдруг услышала характерную для драки возню. Значило ли это, что шхуну уже не нужна помощь? Только если слегка потянуть время. Не допустить того, чтобы эти крики добрались до ушей Тибольда. В тот раз ей показалось, что время — это единственное, что она могла бы дать Варону в этой ситуации. И, впрочем, ей это почти что удалось.
— Если хочешь, ты можешь подождать снаружи, — сказал шхун, с беспокойством глядя на свою подругу.
— Н..нет, все нормально. Да и вряд ли во всем этом барахле ты сможешь отыскать мои вещи, — она выдавила из себя улыбку, и не сомневаясь более ни секунды, вошла в прокуренный Тибольдом шатер.
Все осталось лежать точно так, как она и запомнила в последний раз. До того, как Тибольд приставил к ее горлу нож и выволок, совершенно голую и испуганную, на улицу. Здесь он лежал, забивая в трубку свой вонючий табак, наблюдая, как Греттель, подавив в себе злобу и отвращение, постепенно снимает с себя наряд. Шатер был так хорошо обустроен, будто разбойники провели здесь ни один месяц. В углу стояла огромная бочка, в которой главарь, судя по всему, принимал ванну. Около лежанки валялись книги, самые разные — от детских сказок и до истории загоризонта. Видимо Тибольд был тот еще любитель чего-нибудь почитать. Слева лежала груда оружия, как оказалось, кинжал Варона не был единственным, которым захотел владеть жадный разбойник.
— Тут почти все с гербом Эзимгарда, — удивилась Греттель, слегка присмотревшись, — Караульный вынес из стен города неплохой арсенал.
— Не удивлюсь, если кто-то из разбойников ранее был стражником, — сказал Варон, присев на корточки около мечей и щитов. — Слишком уж они по-дружески беседовали между собой.
— Ага, пока один не приказал другого повесить, — хмыкнула девушка в ответ, хотя на самом деле, воспоминания о недавних событиях приводили ее в ужас.
Варону не пришлось долго искать свой кинжал: его острый серебряный клинок, с изогнутой прочной рукояткой, выделялся среди всех прочих. Это орудие действительно неплохое и еще ни разу не подводило шхуна, только вот…действительно ли он теперь наемник? Варон мимолетом взглянул на отражение своих красных глаз. В них он чувствовал только кровь, как и на своих руках.
Греттель позади принялась переодеваться, она, наконец-таки, нашла свою собственную одежду и поспешила избавиться от злосчастного потного плаща. Юноша без всякого смущения смотрел, как она застегивает на себе пуговицы и одевает чулки.
— Может там есть что-нибудь и для меня? — спросила Греттель, пытаясь не замечать его пристального взгляда. — Ну, в том железном барахле.
— Это не совсем барахло, у Тибольда явно был вкус к таким вещам, — ответил тот. — Правда, боюсь, для тебя здесь все немного великовато.
Девушка печально вздохнула.
— У Фелы был нож, тот которым она заколола этого ублюдка, может быть…