— Магистериум наделен могущественной властью, и в наших же интересах соблюдать правила и закон, а также следить за тем, чтобы их соблюдали другие.
— Но зачем же тогда существует Королевский суд? Или любой другой? Ведь если бы все вопросы могли решать в магистериуме, то…
— Ты только что сам и нашел ответ, — Киган убрал в ящик стола исписанную стопку бумаг. — Мы не в силах решить абсолютно все проблемы материка. Никто не в силах. В наши же полномочия входит только то, что касается магистериума и служащих здесь жрецов. Этого вполне достаточно.
— Но Совет девяти принимал участие в послевоенном собрании. Так же, как бывали и случаи, где слово жреца являлось заключительным или даже решающим в спорах.
Киган с интересом взглянул на своего ученика.
— Ты говоришь про какую-то конкретную ситуацию?
— Нет, я… — Свейн немного замялся, а его лицо вмиг покраснело под пристальным взглядом наставника. — Мне просто любопытно.
— Что ж, из всякого правила бывают свои исключения, — проговорил тот. — Отчасти поэтому я и вступил в Совет. Когда ты один и наделен большой властью, то… Это может ослеплять и в последствии приводить к неправильным решениям. Когда же вас несколько — риск ошибиться сводится к минимуму.
— Но он все равно есть?
— Да, он все равно есть, — в следующее мгновение Киган махнул рукой, указывая на то, что их разговор на сегодня закончен.
На самом деле учитель был прав, Свейн и правда упомянул в тот раз определенный случай, произошедший с ним в Мерзлом Пике много лет назад. Но все это осталось далеко в прошлом. Свейн тогда был еще совсем ребенком, и он мог многого не понимать. События тех дней оставили у него в памяти лишь неприятный осадок, а также воспоминание о том, что слово жреца иногда ставится превыше всех остальных.
— Рад тебя видеть, дружище! — Дерек одиноко стоял у входа в совещательную комнату, вид у него был чуть взволнованный, и он то и дело комкал в руках края своей ученической мантии. — Ты пришел раньше положенного, но так даже лучше. Сможешь занять места поближе.
— Думаю, будет куда уместнее расположиться в самом дальнем углу.
— Твое право, — юноша пожал плечами, пытаясь напустить на себя важный вид. — Трость уже внутри, а также Мирандари и кое кто с курсов постарше. — Свейн хотел уже было пройти внутрь, как вдруг тот, чуть понизив голос, добавил. — Только имей ввиду, далеко не все будут рады тебя видеть. Но ты не обращай на них особого внимания. Они мало что о тебе знают, так, в общих чертах. Тут главное, что Алая Дева тебе абсолютно доверят, а уж с ней никто не может поспорить.
— Мне все равно, — как можно безразличнее ответил тот, но все же, внутри у него что-то предательски сжалось.
Свейн давно уже привык к тому, что он становится объектом обсуждения, как только появляется среди небольшой группы людей. Еще бы, ведь он наследник северного графства, об этом не знает разве что только ленивый. Причем никакого официального заявления от графа Хоуэла не поступало, все это лишь слухи, не более. Но от чего-то людям свойственно верить им. В особенности, когда Свейн добивается в чем-либо успеха: будь то учеба или же стрельба из лука, мало кто считает это заслугами самого юноши. Часто Свейн слышит за спиной: «Ну, другого и ожидать не стоило. Для таких, как он в магистериуме существуют отдельные экзамены». Или же: «Его соперник сегодня сам не свой, он не меч в руках будто держит, а раскаленную кочергу! Кажется, победа снова будет за молодым графом».
По прибытию в магистериум эти разговоры стали еще более явными. Все усложнялось также и тем, что его наставником был никто иной, как жрец высшего ранга — Киган, который имел в здешних кругах весьма определенную репутацию. Со временем Свейн, конечно, и научился не реагировать на все эти перешептывания и косые взгляды, но только внешне. Внутри же у него до сих пор горело пламя непонимания и сильное желание того, чтобы хоть кто-то оценил его способности по заслугам, а не по высокому происхождению.
Малый зал совещаний представлял собой небольшую комнату, напрочь лишенную окон и каких-либо удобств. Голые каменные стены, мраморный пол, потолок, скрывающийся где-то в темноте, ибо энергии, исходящей от рунных светильников, хватало лишь на определенное расстояние. По всему периметру комнаты были расположены скамьи, самые дальние из которых крепились прочными металлическими цепями к выступающим из стены колоннам. Вся эта конструкция то и дело издавала негромкий лязгающий звук, когда какой-нибудь из жрецов неосторожно задевал ее или решал встать.
Считалось, что все это было сделано для того, чтобы уметь побороть в себе лишнее волнение. Ведь сидя в обычном кресле ты можешь беспрепятственно качать ногой, или же ковырять обивку из ткани, постоянно меняя свое положение тела и головы. Члены Совета должны же демонстрировать собой полное спокойствие и уравновешенность, особенно когда дело касается судеб других людей. Закончив очередное слушание, они чаще всего уходят в совещательную комнату, где уже и обдумывают окончательное решение, восседая в прохладном сумраке и вдали от любопытных глаз.
Набравшись смелости, Свейн твердым шагом прошел к одной из таких закрепленных цепями скамеек, где он бы возможно и дальше оставался никем незамеченным, если б не удивленный возглас его давнего приятеля.
— Ты и правда пришел! — Трость замахал с такой силой, что рукава мантии, которые и без того были ему коротки, задрались чуть ли не по самый локоть.
— Вы же по-другому от меня не отстанете, — пробурчал в ответ юноша, тут же заметив на себе несколько любопытных взглядов.
— Не мы, а Алая Дева. Я-то знаю, что у тебя дел невпроворот, и ходить на всяческие собрания ты просто…
— Да кто она, черт возьми, такая? — не дал договорить ему Свейн, и почему даже Трость упоминает ее с таким благоговением?
— Она, — тот мечтательно прищурил глаза. — Она наша спасительница.
— Что еще за бред? Спасительница чего?
Йон плюхнулся рядом, заставив тем самым скамейку раскачиваться и, наполнив небольшой зал хоть какими-то звуками.
— Она собирается спасти наше будущее.
— А что с ним не так? — искренне удивился Свейн.
— С твоим-то, понятное дело, все решено. И жаловаться тебе от той жизни вряд ли придется. Но помимо северного графства есть и другие, есть целый материк!
— Да неужели?
Трость бросил на него хмурый взгляд.
— Мы больше не в силах закрывать глаза на проблемы всего материка. Ты может и не обратил внимания, но Король Люциан перестал справляться со своими обязанностями. Участились набеги пиратов с западного моря, а южный с восточным графом до сих пор не могут поделить земли между своими баронами. И ведь из-за этого всего страдают самые обычные люди! Например, как моя семья. А вспомни-ка лагеря наемников или работорговлю? Разве тебя все это никак не волнует?
— Меня волнует твое чрезмерное увлечение чужими проблемами.
— Это и мои проблемы тоже! — Трость самодовольно сложил на груди свои тощие руки.
— Тогда я все равно не понимаю, причем здесь магистериум и его жрецы?
— Магистериум — это фундамент всего материка. Без его знаний и рун мы будем не в силах что-либо изменить.
— Кто это «мы»? — спросил Свейн и тут же окинул взглядом все пребывающих на собрание жрецов.
— Все мы, — не раздумывая, ответил тот. — Честно сказать, до поступления в магистериум я даже не предполагал, что стану входить в какие-то тайные общества. Я считал, что после экзаменов буду обычным жрецом, вернусь к родителям на их ферму, где посвящу себя исследованию болезней и поиску новых лекарств. Всякому такому, понимаешь?
— Но неужели подобное членство лишает тебя этого выбора?
— Ну, не то чтобы, — юноша чуть замялся. — Ты как всегда слишком категоричен, Свейн.