«Язык» оказался очень ценным. Он выдал все, что запрашивал материк и даже больше. На Большую Землю ушла шифровка. Только после этого Леонидов пошел разговаривать с Федотовым.
Сержант поведал, что майора взяли в нужнике, дождались, пока он доделает дело, и повязали. Немцы были расслаблены отсутствием активности партизан, и посты охранялись чисто символически. К тому же в деревне дислоцировалось почти двести человек эсэсовцев и триста солдат, две трети которых были из военных госпиталей и поправляли здоровье на деревенских хлебах.
Капитан понимал, что пропажу майора уже обнаружили и вскоре последует карательная операция, но сниматься с лагеря решил только завтра утром.
Майора оставили под охраной. Леонидову закралась подлая мысль пристрелить его, но он ее отогнал. Но не только капитана посещали подобные мысли.
Ближе к вечеру он услышал крики и ругань в землянке, где находился майор, схватил автомат и бросился туда. Часовой Наличников отчаянно материл еврейского мальчишку:
- Ты чего удумал! Вот гад!
Яков стоял в стороне, опустив взгляд в землю. Руки у него дрожали, а перед спуском в землянку блестел лезвием нож. Леонидов спросил, что случилось, хотя уже все понял и без вопроса.
- да, жиденок этот, напросился на фрица поглазеть. Ну, я его пропустил, а потом, думаю, дай руки у печки погрею. А он его уже резать начал.
- Это правда, Яков? – строго спросил капитан.
- Да, - чуть слышно ответил парень.
- Громче говори. Отвечай на мои вопросы четко.
- Да, товарищ капитан.
- Зачем ты хотел убить его?
- Вы еще спрашиваете? – изумился парень. – Гриша, переводчик, сказал, что его солдаты были на заимке, где маму убили.
- Яков, ты совершил преступление. Нельзя убивать пленного без приказа. Он хоть и фашистская сволочь, но он пленный. А солдаты Красной Армии с безоружными не воюют.
- Им можно женщин и детей убивать, а нам их нет, если они лапки кверху?
- Именно так. Нельзя уподобляться зверям. Я понимаю, как сильно ты их ненавидишь, но я требую, чтобы мои приказы выполнялись. То, что ты совершил, заслуживает расстрела. Но я не стану этого делать, так как ты еще совсем молод. Но помни, что сейчас твоя жизнь висела на волоске.
- А-а, да стреляйте, товарищ капитан, стреляйте, - Яшка начал всхлипывать, но это были слезы обиды, а не страха. Леонидов отлично научился ориентироваться в человеческих эмоциях.
- Отправляйся ужинать, а потом спать. А к утру я придумаю для тебя наказание.
Яшка побрел от землянки словно побитый щенок. Леонидов был зол. Зол на себя, зол на этого еврея, зол на фашистов, которые зверствовали сами и превращали других людей в зверей. Он разыскал Федотова и рассказал ему о случившемся. Сержант ухмыльнулся:
- ну, обошлось же.
И тут капитан взорвался:
- Я ни хера не вижу ничего смешного, сержант. Ты сменишь часового и будешь сам охранять майора. Привел и Яшку и немца ты, вот и решай вопрос.
Улыбка сползла с лица Федотова.
- Слушаюсь, товарищ капитан.
Леонидов развернулся и отправился спать.
…
Утром его разбудил Федотов:
- Товарищ капитан…
- Ты почему, мать твою, не на посту.
- У нас тут, такое дело, в общем Яшка пропал.
- Как пропал?
- А вот так. Утром Муса проснулся, а его в землянке нет. Весь лагерь обыскали – нет жиденка.
- А часовые на внешнем периметре.
- Никто ничего не видел.
- Херово. Воины. А ты куда смотрел? А, да, ты же майора караулил… Оружие ни у кого не пропало?
- Нет, все на месте.
- И что ты думаешь по этому поводу?
- Ну…
- баранки гну. Он в Храмовичи деру дал. Немцев убивать.
- Скорее всего. Муса говорит, что он весь вечер что-то писал и на непонятном языке бормотал.
Леонидов подумал о том, что сделают с евреем фашисты, особенно после исчезновения майора, и у него участился пульс. Кроме этого Яшка вызывал у него острое желание защищать и опекать.
- нельзя ему туда. Ох нельзя.
- Ладно, Федотов, не скули, и без тебя знаю. Зови Архангельского.
Командиру второй группы капитан приказал быстро сворачивать лагерь и передислоцироваться на уже присмотренное место для нового лагеря. А сам сказал Федотову:
- ну а мы с тобой тоже до Храмовичей прогуляемся. Может успеем поймать его.
- Людей сколько брать?
- Нисколько. Вдвоем пойдем. Да и я разомнусь, а то тут совсем закис.