Наконец отец и брат удалились, по всей видимости с телом Титаха, а невестка осталась выть и рыдать на плече у матери.
- Они его убью-ют!
- Я слышала о шамане с севера, чужаке, что может лечить. Отец понес его шаману.
- Почему, почему он?! Почему ветер горя выбрал его?!
Вопрос остался без ответа. К плачу невестки добрался и тихий, обреченный голос матери:
- Не надо было ослушиваться мужчин. Если бы ты ехала с Тутмасой, услышала бы сразу, как она хрипит... Мы бы спасли её, тогда бы она помогла поднять на ноги моего сыночка.
- Что сделано... Она умирала, мы лишь помогли смерти забрать её, - тихий голос невестки.
Мои ноги похолодели, руки затряслись. Масу-ба можно было спасти? Я задрожал и как удалённый бросился на женщин. Впервые я поднял на них руки и принялся осыпать кулаками их головы и спины:
- Мерзавки, мерзавки! Вы её убили! Я слышал, вы!
Мать и невестка уворачивались и подскочив с места бросились бежать прочь. Ярость гнала меня следом. Я бежал и кричал, бил их и обвинял. Меня скрутили мужчины из племени Чурачи, дали пару раз по ребрам и понесли к старейшинам. Но благо и женщин повели следом. Я докажу! Докажу! Их ждёт суд племени! Обессилено повиснув на руках мужчин, волочил ноги ровно до того, как мы вышли в большому костру. Наше появление сразу привлекло чужое внимание:
- Что случилось? - обратился к одному из удерживающих меня мужчин старейшина.
- Дрался с матерью, привели всех подряд. Кричал что они убивцы.
- Кого они убили? - удивился старик.
- Масу-ба! - звонко, громко ответил старейшие.
- Что? - тот повернулся лицом к женщинам. - Это правда?
- Нет, верь! С ума сошёл! Полоумный! - невестка будто сорвалась с поводка. Заорала и завизжала. Мать молчала.
- Тихо! Тихо! - старейшие пришлось повторить это несколько раз, прежде чем она заткнулась.
- Сперва мы договоримся с чудаком, потом будем решать кто из вас не прав.
Чужак? Я принялся осматриваться. Кажется я видел кого-то, когда меня вели. Но чужак ли он был? Не помню. Извернулся в захвате и вновь принялся испепелять взглядом мою нерадивую семью, её прекрасную половину. Слова старших летели мимо моих ушей, я не обращал внимания на тычки в мою сторону, ровно до тех пор, пока к нашей троице не подошёл отец.
- Это мой сын, - произнёс он кому то и указал пальцем на меня.
Послышалась странная, резкая речь и к нам подошёл чужак. Точно чужак. Глаза широкие, круглые, нос длинный, страшный, большой. А волос светлый, подобно белому песку, а глаза подобно его волосам. Лишь зрачок в них казался невидимой - маленький, крошечный. Одет он был не по нашему. На ногах не пойми что, потом штаны из не пойми чего, следом рубаха, добротно сшитая, длинные рукава. И борода, что касается ворота. Он был одновременно и мужем и стариком и неведомым чужаком. Что-то произнёс на своём непонятном языке, а затем кто-то из старейшин сказал:
- Чужак предлагает менять одного сына на другого. Одному жизнь, взамен этого отдашь ему.
- Сперва суд, если виновен - пусть забирает. - влез другой старейшина.
- Если виновен, то будет наказан, а не отпущен. Так что или договариваются сейчас или вершим суд.
Все слова перевели чужаку. Я заегозил и робко пролепетал:
- Суд! Они убийцы... Они Масу-ба...
- Замолкни! - оборвал отец. - Согласен. - произнес чужаку.
- Что?! Папа! Они убили Маса-ба! Ты что, не слышишь?! Они её не спасли! Папа!
- Ну и что?! - он прямо, строго посмотрел в мои глаза. - Ну и что? Я разберусь сам. Без тебя!
Как это... Как это... Ну и что? Ему все равно?! Я задыхался от слов и не знал, с чего начать свою гневную речь...
Чья то ладонь закрыла мне рот. Я забился, как рыба на песке. Отец пожал запястье чужаку и те удалились. Меня связали веревками и засунули в рот кляп, затем уложили на землю и я остался лежать один. Мимо ходили Чурачи и спокойно переговаривались. Слёзы несправедливости, гнева, боли потекли на землю. Ни мамы, ни невестки я не видел. Я надрывался от слез, мне казалось, что подо мной дрожит земля, что я дрожу вместе с ней. Гулом звучали слова:"ну и что?" "одного сына на другого". я лежал и за неимением возможности драться - представлял, как земля под ногами невестки оборачивается пропастью, как она летит в чёрную бездну... Вновь меня ухватили чьи то ладони, больно сдали раненое плечо и понесли. Я отметил, что унесли меня не далеко. Сгрузили у ног чужака и носом уткнулся в его странную обувь. Я унял дыхание, сосредоточился и принялся слушать.
Он что то спрашивал у старейшин, те отвечали на его языке, потом мелькнуло моё имя: "Янисат". Затем чуиже руки меня подняли, сгрузили на коня и надели мешок на голову. Животное подо мной стояло несколько минут, а затем тронулось. Я вслушивался в нотки голоса чужака. Тот подгонял лошадь и видимо не только ту, что подо мной. Я вслушивался в топот и в конце концов пришел к выводу, что лошадей скачет двое. Голоса чурачи затихали, как и затихали звуки их жизни - топот, скрипты, смех, ржание лошадей. Голос степи же наоборот рос.