Аэродром "Двоевка".
Вечером, подводя итоги боевого дня, Захаров понял, что сегодня его дивизия превзошла свой лучший результат сбитых немцев, достигнутый 23 июня в боях в районе Минска. 21 самолет записала тогда на свой счет его дивизия. В их числе были и два его. Сегодня комдив, получая доклады командиров эскадрилий и групп, был крайне удовлетворен работой своих подчиненных. Его летчики, управляемые РЛС наведения, всегда оказывались в нужном месте и в нужное время, заранее зная все основные данные о противнике. Успешно вели бои, прикрывая наземные войска, участвовали в отражении налета на Особый район, наносили штурмовые удары по артиллерии врага, опять же - заранее зная о ее местоположении. Но! Только вечером, обобщив данные летчиков и наземных войск, стал понятен результат их работы. 36 сбитых самолетов были записаны в журнал боевых действий дивизии. 36 за один день! При потере пятерых своих. Из которых, трое летчиков выжили и уже вернулись в дивизию. Конечно, вряд ли бы такой результат был бы возможен даже при всей вышеперечисленной технической поддержки, если бы не мощнейшая поддержка наземной ПВО. Зенитные установки, подобные тем, что были развернуты на его аэродроме, выбивали в первую очередь истребительное прикрытие, давая возможность его летчикам громить бомбардировочные эскадрильи. И летчики этим воспользовались полностью. Мда... а сколько же сбили зенитчики? - Надо будет поинтересоваться в штабе, - решил про себя Захаров и тут же вспомнил, что собирался попросить Представителя Ставки об оказании помощи материальной частью и летчиками. Ночью, накануне этого дня, прилетели транспортные самолеты из Кубинки. Садились они как на аэродроме "Двоевка", так и на спешно созданных и оборудованных полевых площадках при свете прожекторов и всей полагающейся в таком случае иллюминации. Штаб ПВО Особой Группы гарантировал отсутствие вражеской авиации в радиусе 70 км от Особого района. По информации из штаба армии эти самолеты вывезли на Большую землю штабы армий, дивизий и даже полков, которые освобождались при расформировании частей. Генерал покосился на новенький телефонный аппарат с гербом СССР и после секундной заминки поднял трубку. - Соедините меня с полковником Абашидзе! И через секунды ... -Здравия желаю товарищ полковник! -И тебе здравия Георгий Нефедович! Похвалиться хочешь? - Э-э-э... не совсем. А Вы откуда знаете? - Так только что твой штаб данные подал. А они теперь через консультантов наших идут, а там у них все быстро множится и передается. Я как раз вхожу в число лиц, которым передаются сводки, И последняя сейчас лежит на столе перед глазами. Ну, что сказать? Молодцы! Если б так с первого дня воевали бы - мы бы все уже забыли бы про люфтваффе. - Ну, сами понимаете - зряче воевать гораздо сподручнее, нежели слепому и к тому же глухому. Но, я не об этом хотел поговорить. Как бы все здорово не было, а потери мы несем. И в людях, и в технике. Не могли бы Вы поинтересоваться в Москве, может найдется где-то хотя бы пара десятков самолетов с летчиками? Понимаю, сейчас наверняка не лучший момент для таких просьб, но только я их - лучших моментов - и не помню с самого первого дня войны. А уж применение эффективное - обязуюсь обеспечить. Согласен на любую технику, ну может кроме бипланов - слишком уж устарели они. Никакая модернизация уже не поможет. - Ну, мысль и твое желание понятны. Ничего не обещаю, но спросить - спрошу. А ты пока продолжай в том же духе. У тебя все? - Да! - Ну, тогда до встречи. Или как тут на узле говорят - до связи! - До свидания товарищ полковник! - Захаров бережно положил трубку на аппарат. Вот же! Аж в пот прошибло - связь такая, что, кажется, комиссар рядом стоит. Даже его дыхание слышно! Ну, дело сделано - остается надеяться и ждать.