В мае месяце Песталоцци получает работу в качестве самостоятельного учителя во второй городской мужской школе, где он продолжает свою творческую работу по обоснованию новой системы обучения.
В течение почти всего этого времени Песталоцци пользуется твердой поддержкой правительства, в первую очередь известного нам Штапфера, а затем и другого деятеля министерства наук и искусств — профессора Фишера. Первый поддерживал Песталоцци материально, давая ему средства для его опытов, как в Стансе, так и в Бургдорфе; второй тщательно изучал принципиальные установки Песталоцци, начиная со Станса. К его критическим советам Песталоцци очень прислушивался Фишер предполагал в Бургдофе открыть учительскую семинарию для подготовки учителей к работе в сельских школах. Чтобы укрепить исследовательскую и практическую работу Песталоцци, Штапфер и Фишер организовали специальное «Общество друзей воспитания». Это общество должно было, в первую очередь, помочь Песталоцци в его изысканиях и опытах. Однако ни тому ни другому не пришлось принять участия ни в работах Песталоцци ни в работах Общества. Через месяц после организации Общества — в июле 1800 г. — Штапфер в связи с падением Директории ушел со своего поста, а в том же 1800 г. умер Фишер. Но их помощь в решающий момент жизни Песталоцци сыграла важнейшую роль: Песталоцци отныне становился в своей педагогической деятельности на твердую почву. В течение этого же лета он познакомился с первым своим помощником и последователем — Германом Крюзи (1775–1843), при помощи последнего нашел еще двух работников для будущего педагогического Института в Бургворфе — Тоблера и Буга. Особенно большое значение имело для Песталоцци знакомство с Крюзи.
Судьба Крюзи не была обычной. Сын мелкого торговца, получавший образование в сельской школе, он с двенадцати лет становится мелким торговым агентом и разъезжает по разным городам, закупая всевозможные товары для торговли отца — от обуви и тканей до селитры и буры. Надоедает ему это сравнительно скоро, и он становится чернорабочим, рабочим-ткачом. рассыльным, комиссионером и т. д. В восемнадцать лет он решает сделаться учителем в деревне Ганз. За дело он принимается со всей энергией, на которую этот сильный и талантливый человек был всегда способен Образование его было незначительным. но перемена многих профессий в значительной мере заполнила недостатки первоначального образования, а подлинная любовь к педагогическому делу побудила его искать новых путей и браться за трудные работы. В январе 1800 г. он, по предложению Фишера, приехал а Бургдорф вместе с двадцатью шестью маленькими детьми, ставшими сиротами во время военных действий 1799 г. Их разместили по квартирам в Бургдорфе, и Крюэи был их учителем.
После смерти Фишера, так и не приступившего к организации учительского семинария, но поручившего в свое распоряжение Бургдорфский замок, Песталоцци предложил Крюэи объединить детей обеих школ в одной школе, поместив тех и других в замке. Крюзи охотно пошел на это предложение, и уже ранней осенью 1800 г состоялось объединение этих школ в замке. Кроме школы вскоре был создан семинарий для учителей, был открыт платный, частью бесплатный пансионат и для учеников школы и для участников семинария, — словом, создался Бургдорфский Педагогический институт во главе с Песталоцци.
Песталоцци вступил в новый период своей жизни, период весьма плодотворный в смысле литературно-педагогическом продукции, период осмысливания своей практики, создания своей педагогической системы. Его система сложилась именно в Бургдорфе, хотя, конечно, была подготовлена всей предыдущей деятельностью — и практической и литературной — Песталоцци.
Песталоцци и его Институт приобретают огромную известность во всей Европе. Песталоцци разрабатывает свою педагогическую теорию, но в этой теории одному не будет места — тому, что было самым близким сердцу старого демократа, старого народника — в ней не будет раздела, посвященного тому «профессиональному образованию» беднейшего крестьянства, которому он отдал так много своих сил и из-за которого вынес так много страданий во время нейгофского эксперимента. которому посвятил столько выразительных страниц в «Лингарде и Гертруде», о котором не переставал думать в течение всей своей жизни.
И это — несмотря на славу, несмотря на общее признание, которым пользовался многие годы Песталоцци и в Бургдорфе, а затем в Ифертене, — не переставало быть источником моральных страданий и моменты, казалось бы, величайшего триумфа, в дни величайших славословий по его адресу.
Зато — отныне — Песталоцци не один С ним Крюзи, с ним Теблер и Бус, затем Нидерер и Шмид. Отныне он работает, опираясь на кого-нибудь. Это в свою очередь станет источником тягчайших испытаний и тяжелых страданий человека, не знающего меры в любви, в вере, в ярости и самопожертвовании, в беспредельной доверчивости, человека, фанатически преданного одной идее.
Бургдорф
Исполнилось его последнее пожелание Он сказал: — *Я хочу стать учителем». Он стал не только учителем детей, но учителем учителей.
Это не дало ему полного удовлетворения. Человек бурного и страстного темперамента — он не мог не реагировать на глупость, на тупость, на несообразительность одних, на лицемерие, на предательство, на подлость других. Пока он был один, он не видел рядом с собой людей, которые из его дела создавали бы для себя источник своего благополучия, своей славы Теперь он их увидел, был много раз жестоко оскорбляем теми, кому доверял; снова доверял тем, кто недавно его оскорблял.
И в этих условиях, условиях постоянного кипения и горечи я, Песталоцци реформировал школу, становясь создателем новой школы для буржуазии. Реорганизуя старую феодальную школу, разрабатывая для буржуазной педагогики ряд основных принципов, — он в то же время высказывал огромное количество гениальных в своей простоте и ясности утверждений, имеющих весьма длительное, безусловно историческое значение.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ПЕСТАЛОЦЦИ-ТЕОРЕТИК ПЕДАГОГИКИ
(1800–1804)
«Я не хотел и не хочу учить свет никакому искусству никакой науке, — я не знаю никаких — я хотел и хочу облегчить народу изучение основ всех искусств и наук и открыть заброшенным, обреченным на одичание способностям бедных и слабых доступ к искусству, которое в то же время есть доступ к человечеству, — я хотел, если возможно сжечь ту преграду, которая ставит низшие классы Европы далеко позади варваров юга и севера… Пусть эта преграда сгорит ярким пламенем у моей могилы. Я хорошо знаю, что кладу лишь немного угля в сырую, даже мокрую солому, но я чувствую ветер, он раздует уголь, мокрая солома высохнет, вспыхнет и будет гореть. Да, Геснер, как ни сыро вокруг, все это будет гореть, будет гореть».
Прошло немного времени с начала учительской деятельности Песталоцци, но эта деятельность была настолько полной и творческой, что два года ее дали возможность Песталоцци выпустить ряд теоретических работ, ставших высшим достижением во всей его педагогической деятельности. В особенности это относится к его сочинению «Как Гертруда учит детей». Все то, чем стал славен в области теории обучения Песталоцци, все то, что потом получило развитие не только у него в Институте, но и в бесчисленных школах Германии, Франции и Америки, так или иначе заключено в этой работе.
В ту весьма темную — в смысле постановки народного образования — эпоху Песталоцци не только теоретически разработал вопросы обучения, но и практически показал, как надо по-новому учить, как надо по-новому воспитывать. Были и до Песталоцци знаменитые педагоги, таким был Амос Коменский. выдвинувший научно им не обоснованное требование наглядности обучения, — много писали о воспитании Локк и Руссо, но такого глубокого проникновения в дело обучения и воспитании, какое мы находим у Песталоцци, не было ни у одного из живших и писавших до него педагогов.