Подумав о деньгах, он снова застонал. На нем еще висят три взноса за автомобиль. Плата за учебу Элизабет — ее нужно внести недели через две. А еще масло? Сколько же сейчас стоит фунт масла? Ростбиф — раз в неделю, восемьдесят центов за фунт; его сын Чарлз; горничная Маргарэт, — она, между нами говоря, съедает по четыре ребрышка зараз. В тишине он вел подсчет, повторяя все словно хорошо выученную, навсегда затверженную жуткую ночную молитву: страховка; налоги; одежда; услуги дантиста, врача; подарки многочисленной семье жены; развлечения…
Вдруг ему пришло в голову: Ривз позвонил, чтобы обрадовать его — сообщить о продвижении по службе. Бог свидетель — он очень этого хочет, а старик Эдвардс должен вот-вот выйти на пенсию и освободить для него место на самом университетском верху. Ривз в весьма дружеских отношениях с президентом университета, обедает с ним раз в месяц; они на «ты», безоговорочно доверяют друг другу. Ривз собирался с ним увидеться сегодня вечером, он знает, Ллойд с его кафедры сказал, а ему известны все университетские сплетни. Ривз что-то узнал и спешит передать ему добрую весть?..
Как заманчива идея продвижения по службе! Двенадцать — пятнадцать дополнительных сотен в год на дороге не валяются. Не читать больше самый скучный курс философии — в аудитории 53А; никаких утренних занятий в восемь часов… Но очень скоро радостное возбуждение спало: скорее всего, дела обстоят наоборот. Президент всегда с ним лишь подчеркнуто вежлив, не больше; он отлично помнит, что в списке на повышение его имя пропущено, а повышение вместо него получили Кеннеди и О'Рурк, преподаватели значительно моложе его. Нисколько не удивится, принимая все во внимание, если от него вообще решат избавиться — он был далеко не самый популярный преподаватель в колледже. Если быть с собой до конца честным, не стал бы и обижаться, если бы уволили.
С того самого времени, как он вернулся с фронта, эта работа доводила его до ручки своей скукой. А заниматься чем-то поинтереснее — да тоже, между прочим, неохота. Лучше всего — это сидеть в кресле у камина и глядеть в шаловливый огонь. Еще — пить чуть побольше виски, но не столько, чтобы вредить здоровью. Никогда не притворяться, что он что-то знает; никогда не создавать впечатление, что чем больше знаний накоплено учеником, тем для него лучше. Все это весьма опасные доктрины — для профессоров, ассистентов, преподавателей, учителей. Может, других это и интересует.
Только подумать: когда он в последний раз видел на факультетском собрании президента, тот был с ним подчеркнуто холоден; да, именно, холоден — как ледышка. Чистка с помощью холодного безразличия; казнь в университетском стиле; медленная, довольно мучительная смерть среди библиотечных полок.
Теперь ему послышался голос Джо Ривза в телефонной трубке: предостерегает, пытается передать ему как можно мягче новость неприятную, взбодрить сладкой ложью о хороших вакансиях в других колледжах…
Начались горькие раздумья о том, что с ним произойдет, если он вдруг лишится работы. Плата за квартиру, ростбифы, плата за обучение дочери, одежда… Можно, конечно, найти себе богатую жену — в этом есть свои преимущества. Но и это до конца проблему не решает… Всегда объявится свора жирных родственников, которые станут высасывать из тебя все соки, — как тот канатоходец, сломавший ногу, когда, поскользнувшись, слетел с каната. Отец Эдит работал на железной дороге в штате Пенсильвания. Вышел на пенсию и теперь получает сто тридцать пять долларов в месяц; не густо, что и говорить.
Стал вдруг вспоминать богатых невест, на которых был бы не прочь жениться. Ровена… как ее там звали? Двадцать лет назад, в Чикаго; связана с судовладением. Отец служил на пароходах, курсирующих по большим озерам. Но как можно жениться на девушке по имени Ровена? К тому же она весила сто семьдесят фунтов, никак не меньше, — без всяких преувеличений. Может, даже больше — сто восемьдесят… К тому же влюбчива, как кошка. Кому нужна такая жена? Озерные пароходы, или не пароходы, — все равно, если у нее такой ужасный вес. Тем не менее тогда у него была единственная реальная возможность жениться на богатой.
Везет же некоторым — встречают в жизни красивых, милых девушек, чьи отцы имеют контрольный пакет акций в «Чейз Нэшнл бэнк» или владеют империей горных разработок в Центральной Америке. И все же, женись он на этой Ровене (Ровена Крумман, вот как ее звали, — Боже, что за чудовищное имя!), не пришлось бы ему трястись сейчас в этой постели.
Что же он имеет? Семьсот долларов в банке, триста пятьдесят пять из них — долга, и это все. Еще месяц — и потом пособие. Большое им спасибо за такое пособие! Приблизительно девять десятых американцев, как и он сам, ходят по краю пропасти, они ежедневно чувствуют угрозу своей жизни, но тем не менее улыбаются, лицемерят, притворяются, ночами не спят, надеются — нервы не подведут, не лопнут; стоят на самом краю, и он рушится, сыплется у них под ногами… А еще эти китайцы: старательно обшаривают все тротуары в поисках просыпавшегося на землю риса; бегут впереди армий с двумя кастрюлями на спине и одеялом и в вежливой восточной манере умирают от голода. Не следовало бы Джо Ривзу позвонить и им? Нет ли у него важного сообщения и для китайцев? Никакая философия в мире не поможет, когда ударят холода… А самому ему надо как-то устроить все в жизни лучше, надежнее. Где-то упустил он свой шанс — слишком был ленив, глуп, самодоволен.