— Вот она лента! Пестрая лента! — прошептал Холмс.
Я сделал шаг вперед. В ту же минуту странный головной убор его зашевелился, и из-за волос его поднялась плоская, угловатая головка и надутая шее ядовитой змеи.
— Это болотная ехидна! — воскликнул Холмс. — Самая опасная змея Индии. Он умер через десять секунд после укуса. Вот как зло наказывает злодея, и как он попадает в яму, вырытую им для другого! Бросим это отвратительное существо опять в его жилище, а потом отвезем мисс Стонер в более надежное место и уведомим местную полицию о том, что случилось.
Говоря это, он быстрым движением схватил плетку с колен мертвого, накинув петлю на голову змеи, стащил ее с ее ужасного места, и, держа руку далеко от себя, кинул ее в железный шкап, который тотчас же запер за ней.
Вот достоверные факты, касающиеся смерти доктора Граймсби Ройлота из Сток-Морана. Нет надобности еще удлинять этот без того уже длинный рассказ подробным описанием того, как мы сообщили грустное известие испуганной девушке, как отправили ее с утренним поездом к ее тетке в Хэрро, и как полиция, после долгого и сложного следствия, пришла к тому заключению, что доктора постигла смерть во время опасной игры с прирученной змеей. Все, что мне хотелось еще узнать об этом деле, Шерлок Холмс объяснил мне на следующий день, когда мы ехали домой.
— Сперва, — говорил он, — я составил себе совершенно ошибочное понятие об этом деле, что доказывает, мой милый Уатсон, как опасно выводить заключения из недостаточных указаний. Присутствие цыган и слово «лента», которым бедная умершая девушка хотела вероятно объяснить то, что поразило ее глаза, когда она зажгла спичку, навели меня на совершенно ложный след. В свое извинение я могу только сказать, что немедленно отказался от своего предположения, когда мне стало ясно, что никакая опасность не могла постичь жильца этой комнаты ни в дверь, ни в окно. Внимание мое, как я уже говорил вам, прежде всего привлек вентилятор и звоночный шнурок, висевший у постели. Открытие, что это немой звонок и что кровать прикреплена к полу, сейчас же внушило мне подозрение, что веревка служила проводником для чего-то, что могло пролезть в вентилятор и достать до постели. Тут я подумал о змее, и, приняв в соображение, что доктору присылали разных животных из Индии, я понял, что попал на настоящий след. Мысль употребить такой яд, который нельзя было бы открыть никаким химическим опытом, именно могла прийти в голову умному, злому человеку, знающему восточные уловки. Быстрота, с которой действует такой яд, была с его точки зрения тоже большим преимуществом. Судебному следователю надо было бы иметь очень зоркие глаза, чтобы рассмотреть на теле умершей две темные точки, следы ядовитых зубов. Тут я вспомнил и свист. Ему необходимо надо было как-нибудь вернуть назад змею, прежде чем утренний свет обнаружит ее глазам жертвы. Он приучил ее, вероятно, с помощью молока, которое мы видели, возвращаться на его свист. Он, очевидно, всовывал ее в вентилятор в тот час ночи, который казался ему самым удобным, уверенный, что она сползет вниз по веревке в постель. Конечно, она могла ужалить или не ужалить девушку, предположим даже, что в продолжение целой недели мисс Стонер избегнула бы укуса, однако рано или поздно она непременно должна была сделаться жертвой его. Я пришел к этим заключениям еще прежде, чем вошел в его комнату. Осмотрев его стул, я увидел, что он имел привычку становиться на него ногами, что, разумеется, было нужно ему, чтобы достать до вентилятора. Вид железного шкапа, блюдечка с молоком, петли в плетке окончательно рассеяли все сомнения. Металлический звук, который слышала мисс Стонер, очевидно, был причинен поспешно захлопнутой дверцей шкапа за ужасной жилицей его. Решив все это про себя, вы знаете, что я сделал, чтобы проверить свои предположения. Услышав шипение змеи, что без сомнения и вы слышали, я сейчас же засветил огонь и напал на нее.
— И этим заставили ее вернуться назад в вентилятор.
— Да, и кроме того причинил ее нападение на ее господина в другой комнате. Несколько ударов моей трости попали в нее, раздражили ее змеиный гнев, и она напала на первого человека, которого увидала. Я, конечно, косвенно виноват в смерти доктора Граймсби Ройлота, но не могу сказать, что это сознание очень тяготит мою совесть.
