Более глупое произведение австрийской бюрократии едва ли попадало ко мне. Ведь читающий это пожалеет даже отцеубийцу. Только душа приспособленца подлаживается под самые глубокие заблуждения сидящего на высочайшем стуле[32].
О характерном для бездумной молодежи инстинкте драчливости рассказывали еще древнеримские писатели.
Древние «Законы 12 таблиц» определяли штраф в 25 асов нанесшему телесное оскорбление свободному римскому гражданину. С течением времени ас обесценился, а устаревший закон не изменили. Этим воспользовался некий уличный герой, распираемый жаждой действия: прямо на улице, средь бела дня, если чья-то физиономия ему не понравилась, мог ударить, надавать пощечин. И тут же в уплату штрафа отсчитывал 25 асов мелочью из мешочка, который нес бежавший следом за ним раб.
Об этом рассказывает Авл Геллий в своей книге «Аттические ночи»[33]. Случай этот — скорее всего анекдот, ведь известно: у палки два конца, и обиженный мог дать сдачи, уплатив те же 25 асов.
Позднейшая история Рима предоставляет нам более достоверные факты. Во второй половине XV века Стефано Инфессура, секретарь римского сената, в своем знаменитом дневнике повествует о куда более скверном молодечестве римской «золотой молодежи».
Папа Сикст IV дал большие привилегии генуэзским купцам, некоторым из них даже разрешил вести дела в Риме. Тотчас после его смерти сердца знатных юношей запылали патриотизмом. Они совершили нападение на генуэзские склады, подожгли их, предварительно, конечно, вынеся из них товары, которые и поделили меж собой.
В другой раз пострадали французы. За церковью Санто Агостино жила одинокая девица, ночи которой скрашивала своим посещением римская молодежь. Один такой посетитель застал у нее сразу трех французов, и в пылу патриотического гнева он выхватил шпагу, но проиграл неравную схватку, французы сразили его. На шум ворвались его товарищи, ожидавшие на улице, двоих французов свалили сразу, дом подожгли, третьего француза бросили в огонь.
«О, Господи Христе, — вздыхает автор дневника, — пастора дал ли стаду Твоему, то ли на волка оставил своих агнцев»?
Невмешательству папы были веские причины. Тот же Инфессура цитирует выражение камерленго (папского камерария и управляющего доходами папской курии): «Господь не желает смерти виновного, он желает, чтобы тот платил».
При Инокентии VIII за всякое преступление можно было откупиться деньгами. За убийство и прочие ужасные преступления надо было выложить большие деньги, из них 150 дукатов шли папской курии, а остальные в карман господину Чибо[34].
В старину городские улицы не освещались, тьма была, хоть глаз выколи.
В начале XVIII века в Тулузе образовалось некое тайное общество, во тьме просветившее город о своем существовании. «Братство целовальщиков в задницу» — так прозывалось оно. Юные родственные души создали его с той целью, чтобы юность могла свободно выплеснуть свои наклонности к озорству. Заключалось оно в следующем: ночью поспешающего домой жителя захватывала группа молодежи и принуждала к тому, чтобы он выразил почтение цвету общества и отдал бы его простым членам уставный поцелуй уважения. Из названия сообщества явствует, что поцелуем следует уважить глубокую часть юного тела. Эту остроумную шуточку усугубляли еще одной хитринкой: у жертвы забирали его мошну, а деньги тут же пропивали.
И что, наутро никто не подавал жалобы? Полиция, суд — никто пальцем не пошевелил? Когда жалобы умножились, кулак закона поднялся, чтобы со всей силой обрушиться на мерзкую банду, а потом потихоньку-потихоньку опустился и был засунут в карман. Что же оказалось? Да то, что сии озорные юнцы все до единого были сыновьями парламентских (судебных) советников и иже с ними.
Униженным и ограбленным жертвам пришлось удовольствоваться тем, что буйствующих юнцов пожурили и взяли с них слово никогда больше себе подобного не позволять.
После чего они могли бы безобразничать и дальше, но население было так обозлено против них, что они были просто вынуждены утихомириться, и город больше о них ничего не слыхал.
Только бесчинства мальчишек в Тулузе — это милые шутки, по сравнению с тем, что творили в Лондоне примерно в те же годы представители высшего света, объединившиеся в банду под названием «Mohocks»[35]; белым днем они жили своей high life, а ночью превращались в диких зверей, разбойников с большой дороги.
32
Прочие факты, касающиеся бурлачества, подробно освещены в уже цитировавшейся книге Кароя Вайны.
33
Авл Геллий (ок. 123–165) — римский писатель-компилятор. Долгими бессонными ночами он читал и делал выписки для того, чтобы люди, которым не попала в руки та или иная книга, узнали хотя бы из его заметок то, что он прочитал. Так возникли «Аттические ночи» — сборник заметок, небольших рассказов, диалогов, анекдотов, высказываний античных авторов на морально-философские, литературные, правовые, естественно-научные темы. — Прим. ред.
34
Якоб Буркхардт. Культура Италии в эпоху Возрождения (Die Kultur der Renaissance in Italien. 10-е изд., T. 1. C. 117).
35
Mohocks — так в начале XVIII века называли хулиганов из среды лондонской «золотой молодежи». — Прим. ред.