Пахло болотом, отсыревшими кочками, молодыми кустами берез и широкою водною гладью, сверкавшею из-за прибрежных порослей лозняка и ольшаника.
В узком просвете кустов осторожно высунул голову Никита и, озираясь, глянул на воду. Там за торчащими стеблями камыша, за белесою дымкой тумана сонно и тихо скользили вереницей вдоль берега целых два утиных выводка.
Вскинулись ружья, как гром раскатились один за другим два торопливых выстрела, и пахучий дым пороха смешался с прибрежным холодным туманом.
Утки мгновенно ныркнули и в испуге поплыли под водой спасаться кто куда может, кроме двух птиц, повернувшихся кверху брюхом.
Собака с шумом и брызгами бросилась доставать их. Охотники закладывали свежие патроны.
Охота начиналась.
IX
Охота была удачной. Уток оказалось, действительно, гибель. Выстрелы гремели один за другим, и собака без устали доставала из воды убитых уток.
Пробираясь и прячась вдоль берега, охотники подвигались все дальше и дальше, зорко вглядываясь в тростники.
Вдруг приказчик, который шел впереди, оступился в водяное «окно» и очутился по грудь в тепловатой и темной жидкости. Хотел опереться на мох, чтобы выбраться вон, но берега лужи поддавались и вязли под тяжестью рук. Лицо его побледнело смертельно, и он закричал не своим голосом, призывая Никиту на помощь.
Никита прибежал, протянул ему длинную жердь, которую поднял тут же поблизости. Тяжело дыша, выбрался спасенный из топи и боязливо отошел в сторону.
— Тут трясина начинается, — заявил старик. — Обойти надо!..
И они стали обходить. Обходить приходилось с оглядкой, перебираться через торфяные канавы, щупать длинными палками почву, высматривать проходы между лужами и жидкими топями и, вместе с тем, отходить все дальше и дальше от озера.
Вдруг Никита остановился, как вкопанный, и схватил молодого за руку.
— Смотри, — прошептал он.
Против них по краю стоячей лужицы среди высоких стеблей осоки стояли, шагах в тридцати, четыре выпи. Одна из них была уже взрослая и три молодых, но все они стояли в одинаковых удивительных позах, вытянувшись на своих зеленоватых ногах, выпрямив шеи и длинные острые клювы, так что их с трудом можно было отличить от зеленовато-бурых болотных растений.
— Что я говорил, — шептал старик. — Видишь, как палки. Прямо оборотни! Насилу узнаешь.
Приказчик настолько был поражен этой странной картиной, что на минуту забыл даже о своем ружье. Он опомнился только тогда, когда его Дружок выскочил из кустов и сделал стойку на птиц в нескольких шагах от последних. Выпи тотчас юркнули в осоку и вслед за ними загремел выстрел приказчика. Старик не стрелял и как будто был недоволен выстрелом своего товарища.
Дружок бросился в погоню, и видно было, как взлетала в высокой траве его голова с мохнатыми длинными ушами.
— Стало быть, мимо, — сказал молодой, прождав две минуты. — И то сказать: стрелял наугад. А ты что ж не стрелял, дядя Никита?..
— А, ну их совсем! Я и то боюсь, как бы мне за это не вышло чего. Ведь это я указал их тебе.
— Да ты что, дядя Никита? Аль взаправду их боишься? — засмеялся приказчик.
— Хорошо тебе смеяться, — сердито заворчал старик. — А вот поживи-ка, как я, с ними рядом, небось, не то заговоришь.
И он вдруг замолк и все остальное время был молчалив и задумчив, как будто ему было не по себе.
Приказчик и на этот раз уехал домой без бугая. Зато увез с собой много уток, дупелей и бекасов…
X
Больше никто уж не беспокоил выпей. Они царствовали теперь без забот в болотах между тем и другим озером по густым камышам Болотянки.
Только раз им пришлось испытать сильную тревогу, когда кумушка-лисица попыталась напасть на молодых. Но и тут дело кончилось благополучно. И мать, и отец стрелой бросились на нее и так яростно стали налетать на нее, пуская в ход свои острые и сильные клювы, что лиса обратилась в постыдное бегство.
До конца июля молодые выпи оставались при матери, обучаясь у нее всей той хитрой науке, которую обязаны знать все птицы их рода.
Они выучились ловить лягушат, головастиков и пиявок, узнали, как надо спокойно стоять над водой, чтобы подкарауливать недогадливую рыбу, узнали, как надо подбрасывать клювом ящериц и змей, чтобы было удобнее их проглатывать. Они в совершенстве научились прятаться и притворяться засохшими стеблями, выучились лазить вверх и вниз по камышам, перебегать через воду, ступая на листья водяных лилий, и перелезать через жидкие трясины, захватывая пальцами листья осоки и стрелки тростника.