Долгоносый тотчас полетел туда, откуда доносился до него этот размеренный стук.
На толстой осине, на высоте нескольких саженей сидела Черная Шапочка. Она прицепилась к серой коре и усердно долбила дерево. Удары ее были так сильны, что все тело ее сотрясалось каждый раз, когда острый клюв ее втыкался в осину. Голова и нос ее действовали, как хорошее долото, и быстро углубляли в мягком осиновом дереве начатую недавно ямку.
Долгоносый попробовал ее развлечь, но Черная Шапочка не обратила на него никакого внимания.
Всем существом своим отдавалась она своему новому делу. Она чувствовала, что так надо. Время беззаботного веселья должно же когда-нибудь кончиться. После забавы опять возвращаются будни с их заботами и серьезной и порою тяжелой работой.
VIII
УСТРОЙСТВО ДУПЛА
Несколько дней Черная Шапочка усердно делала дупло. Долгоносый первое время по-прежнему пытался забавлять ее. Но это ему не удавалось. Черная Шапочка с большим упрямством продолжала долбить мягкую древесину.
Эта деловитость так действовала на Долгоносого, что он сам принимался помогать Черной Шапочке.
Усталая подруга его отодвигалась в сторону и Долгоносый заменял ее.
Это давало ей возможность отдохнуть и поискать корма. Впрочем, нужно сказать, что Долгоносый работал не так упорно и не так долго как она. Ему как будто надоедало работать и он снова улетал к своим сухим сучочкам, чтобы забавляться музыкальным искусством.
Тогда Черная Шапочка бросала свою кормежку и снова принималась за постройку.
Однако, дело резко изменилось, когда ход в дупло сделался глубоким. Черная Шапочка недаром выбрала эту осину. По отломанному крупному гнилому суку, по особому звуку ударов, по каким-то другим мудреным приметам, известным каждому дятлу, она безошибочно определила, что это именно то дерево, которое ей нужно.
Внутри оно было гнилое. Когда гнездовой ход стал подходить к этой прогнившей середине ствола, удары сделались гулкими и густыми, как по дну пустого бочонка.
Эта перемена сразу вдохновила Долгоносого. Теперь он с жаром принялся выстукивать эти звонкие стуки и сам наслаждался тем гулом, который раздавался из-под его длинного носа.
Черная Шапочка часто не могла дождаться, чтобы он пустил ее. Иногда нетерпение ее доходило до того, что она хватала его за хвост и тянула вниз или клевала в один из двух задних пальцев его ноги.
Скоро дно дупла стало звучать так звонко, словно это была натянутая кожа барабана. Наконец, станка была пробита и клюз Долгоносого проскочил в пустое место. Быстро было расширено отверстие и тогда открылась сгнившая сердцевина, полная трухой, гнилушками и мусором. Началась усердная очистка помещения. Все сгнившее сбивалось вниз сильными ударами клюва, стенки дупла общипывались до тех пор, пока слой гнилой древесины не сваливался книзу.
Теперь оба супруга работали наперегонки рядом внутри дерева. Эта работа была не только легкой, но и приятной. Везде в этом сгнившем дереве длинный язык дятлов вылавливал множество разных жуков, мелких личинок и неподвижных куколок, которые были лакомой и питательной пищей. Это была великолепная награда за долгий и утомительный труд.
Работа была почти кончена. Внутреннее помещение сильно расширено, стенки его отделены и очищены от гнили. Внизу накопилась целая перина из деревянной трухи, которая должна была служить удобной и мягкой подстилкой.
Задача была выполнена и, нужно сказать, как раз вовремя.
Вечером в этот же день Черная Шапочка уселась на подстилку и тихо, тихо сидела неподвижно. Долгоносый, который был в это время внутри гнезда, прицепившись к его отвесной стенке, был как-то удивлен и обеспокоен. Все дятлы ночуют, привесившись внутри дупла, также как они сидят на коре. Так спят и самцы, и самки.
Поведение Черной Шапочки нарушило этот обычай. Вдруг она зашевелилась, вскочила на ноги и быстро вспрыгнула на стенку.
Внизу на древесной трухе лежало маленькое совершенно белое яичко.
IX
ЧЕРНЫЙ
Через минуту Черная Шапочка снова уже сидела на нем. Она бережно касалась его своим брюшком. Она грела его своим горячим тельцем. Она чувствовала, как вся жизнь ее теперь связана с этим беленьким, милым, гладеньким и теплым яичком.
Черная Шапочка стала наседкой.
Началось для нее время тишины, молчания и покоя.
Для нее, но не для Долгоносого.
Первое же утро новой поры их семейной жизни он отпраздновал таким оглушительным барабанным боем, какого он, кажется, никогда еще не производил за всю эту весну.