С а ш а. Лжешь!
О с и п. Накажи меня господь, к генеральше! Всё слышал и видел! Они тут обнимались, целовались…
С а ш а. Лжешь!
О с и п. Чтоб ни отцу моему, ни матери не увидать царства небесного, коли вру! К генеральше! От жены ушел! Догоните его, Александра Ивановна! Нет, нет… Всё пропало! И вы несчастная теперь! (Снимает с плеч ружье.) Она приказала мне в последний раз, а я исполняю в последний раз! (Стреляет в воздух.) Пусть встречает! (Бросает ружье на землю.) Зарежу его, Александра Ивановна! (Перепрыгивает через насыпь и садится на пень.) Не беспокойтесь, Александра Ивановна… не беспокойтесь… Я его зарежу… Не сомневайтесь…
Показываются огни.
С а ш а (выходит в ночной кофточке, с распущенными волосами). Ушел… Обманул… (Рыдает.) Пропала я… Убей меня, господи, после этого…
Свисток. Под машину лягу… Не хочу я жить… (Ложится на рельсы.) Обманул… Убей меня, божья матерь!
Пауза. Прости, господи… Прости, господи… (Вскрикивает.) Коля! (Поднимается на колени.) Сын! Спасите! Спасите! Вот она, машина, идет!.. Спасите!
Осип подскакивает к Саше. (Падает на рельсы.) Ах…
Осип (берет ее и несет в школу). Зарежу… Не беспокойтесь!
Идет поезд.
Конец второго действия
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Комната в школе. Направо и налево двери. Шкаф с посудой, комод, старый фортепиан, стулья, диван, обитый клеенкой, гитара и т. п. Полный беспорядок.
С о ф ь я Е г о р о в н а и П л а т о н о в.
Платонов спит на диване, у окна. Лицо закрыто соломенной шляпой.
С о ф ь я Е г о р о в н а (будит Платонова). Платонов! Михаил Васильич! (Толкает его.) Проснись! Мишель! (Снимает с его лица шляпу.) можно ли класть на лицо такую грязную шляпу? Фи, какой неряха, нечистот! Запонки растерял, спит с открытой грудью, неумытый, в грязной сорочке… Мишель! Тебе говорят! Вставай!
П л а т о н о в. А?
С о ф ь я Е г о р о в н а. Проснитесь!
П л а т о н о в. После… Хорошо…
С о ф ь я Е г о р о в н а. Будет тебе! Изволь подняться!
П л а т о н о в. Кто это? (Поднимается.) Это ты, Софья?
С о ф ь я Е г о р о в н а (подносит к его глазам часы.) Взгляните!
П л а т о н о в. Хорошо… (Ложится.)
С о ф ь я Е г о р о в н а. Платонов!
П л а т о н о в. Ну, чего тебе? (Поднимается.) Ну?
С о ф ь я Е г о р о в н а. Взгляните на часы!
П л а т о н о в. Что такое? Опять ты, Софья, с причудами!
С о ф ь я Е г о р о в н а. Да, я опять с причудами, Михаил Васильич! Извольте взглянуть на часы! Который теперь час?
П л а т о н о в. Половина восьмого.
С о ф ь я Е г о р о в н а. Половина восьмого… А условие забыли?
П л а т о н о в. Какое условие? Выражайся ясней, Софья! Я не расположен сегодня ни шутить, ни решать ерундистые загадки!
С о ф ь я Е г о р о в н а. Какое условие? А ты забыл? Что с тобой? У тебя глаза красные, ты весь измят… Ты болен?
Пауза. Условие: быть сегодня обоим в шесть часов в избе… Забыл? Шесть часов прошло…
П л а т о н о в. Дальше что?
С о ф ь я Е г о р о в н а (садится рядом). И тебе не стыдно? Отчего ты не приходил? Ты дал честное слово…
П л а т о н о в. Я и сдержал бы это слово, если бы не уснул… Ведь ты видишь, что я спал? Что же пристаешь?
С о ф ь я Е г о р о в н а (качает головой). Какой же ты недобросовестный человек! Что злобно смотришь? Недобросовестный по отношению ко мне, по крайней мере… Подумай-ка… Являлся ли ты хоть раз вовремя на наши свидания? Сколько раз не сдерживал ты данного мне честного слова!
П л а т о н о в. Очень рад это слышать!
С о ф ь я Е г о р о в н а. Неумно, Платонов, стыдно! Зачем ты перестаешь быть благородным, умным, самим собой, когда я с тобою? Для чего эти плебейские выходки, не достойные человека, которому я обязана спасением своей духовной жизни? При мне держишь ты себя каким-то уродом… Ни ласкового взгляда, ни нежного слова, ни одного слова любви! Прихожу к тебе - от тебя пахнет вином, одет ты безобразно, не причесан, отвечаешь дерзко и невпопад…
П л а т о н о в (вскакивает и шагает по сцене). Пришла!
С о ф ь я Е г о р о в н а. Ты пьян?
П л а т о н о в. Вам какое дело?
С о ф ь я Е г о р о в н а. Как это мило! (Плачет.)
П л а т о н о в. Женщины!!
С о ф ь я Е г о р о в н а. Не говори мне про женщин! Тысячу раз на день ты говоришь мне о них! Надоело! (Встает.) Что ты делаешь со мной? Ты уморить меня хочешь? Я больна через тебя! У меня день и ночь грудь болит по твоей милости! Ты этого не видишь? Знать ты этого не хочешь? Ты ненавидишь меня! Если бы ты любил меня, то не смел бы так обращаться со мной! Я не какая-нибудь простая девчонка для тебя, неотесанная, грубая душа! Я не позволю какому-нибудь… (Садится.) Ради бога! (Плачет.)
П л а т о н о в. Довольно!
С о ф ь я Е г о р о в н а. За что ты убиваешь меня? Не прошло и трех недель после той ночи, а я уже стала походить на щепку! Где же обещанное тобою счастье? Чем кончатся эти твои выходки? Подумай, умный, благородный, честный человек! Подумай, Платонов, пока еще не поздно! Думай вот сейчас… Сядь вот на это стуло, выкинь всё из головы и подумай только об одном: что ты делаешь со мной?
П л а т о н о в. Я не умею думать.
Пауза. А вот ты подумай! (Подходит к ней.) Ты подумай! Я лишил тебя семьи, благополучия, будущности… За что? К чему? Я ограбил тебя, как самый злейший враг твой! Что я могу тебе дать? Чем я могу заплатить тебе за твои жертвы? Этот беззаконный узел твое несчастье, твое minimum, твоя гибель! (Садится.)
С о ф ь я Е г о р о в н а. Я сошлась с ним, а он смеет называть эту связь беззаконным узлом!
П л а т о н о в. Э-э… Не время теперь придираться к каждому слову! У тебя свой взгляд на эту связь, у меня свой… Я погубил тебя, вот и всё! Да и не тебя одну… Подожди, что еще запоет твой муж, когда узнает!
С о ф ь я Е г о р о в н а. Ты боишься, чтобы он не наделал тебе неприятностей?
П л а т о н о в. Этого я не боюсь… Я боюсь, чтобы мы его не убили…
С о ф ь я Е г о р о в н а. Зачем же ты, малодушный трус, шел тогда ко мне, если ты знал, что мы убьем его?
П л а т о н о в. Пожалуйста, не так… патетично! Меня не проймешь грудными нотами… А зачем ты… Впрочем… (машет рукой) говорить с тобой значит проливать твои слезы…
С о ф ь я Е г о р о в н а. Да, да… Никогда я не плакала, пока не сошлась с тобой! Бойся, дрожи! Он уже знает!
П л а т о н о в. Что?
С о ф ь я Е г о р о в н а. Он уже знает.
П л а т о н о в (поднимается). Он?!
С о ф ь я Е г о р о в н а. Он… Я сегодня утром объяснилась с ним…
П л а т о н о в. Шутки…
С о ф ь я Е г о р о в н а. Побледнел?! Тебя бы ненавидеть нужно, а не любить! Я с ума сошла… Я не знаю, за что… за что я люблю тебя? Он уж знает! (Треплет его за рукав.) Дрожи же, дрожи! Он всё знает! Клянусь тебе честью, что он всё знает! Дрожи!
П л а т о н о в. Быть не может! Не может быть этого!
Пауза.
С о ф ь я Е г о р о в н а. Он всё знает… Нужно же было когда-нибудь сделать это?
П л а т о н о в. Отчего же ты дрожишь? Как ты объяснилась с ним? Что ты ему сказала?
С о ф ь я Е г о р о в н а. Я объявила ему, что я уже… что не могу…
П л а т о н о в. Он же что?
С о ф ь я Е г о р о в н а. Был похож на тебя… Испугался! А как невыносимо твое лицо в настоящую минуту!
П л а т о н о в. Что он сказал?
С о ф ь я Е г о р о в н а. Он сперва думал, что я шучу, но когда убедился в противном, то побледнел, зашатался, заплакал, начал ползать на коленях… У него было такое же противное лицо, как у тебя теперь!
П л а т о н о в. Что ты наделала, мерзкая?! (Хватает себя за голову.) Ты убила его! И ты можешь, и ты смеешь говорить это так хладнокровно? Ты убила его! Ты… назвала меня?
С о ф ь я Е г о р о в н а. Да… Как же иначе?
П л а т о н о в. Он же что?
С о ф ь я Е г о р о в н а (вскакивает). Постыдись же, наконец, Платонов! Ты не знаешь, что ты говоришь! По-твоему, значит, не нужно было говорить?
П л а т о н о в. Не нужно! (Ложится на диван лицом вниз.)
С о ф ь я Е г о р о в н а. Честный человек, что ты говоришь?