Эдуард. Давно я не был так разумен, как сейчас, за все семнадцать лет нашей супружеской жизни.
Рупрехт. На твоем месте, Амалия, я выбрал бы Эдуарда. Такой добродушный человек! Никакого сравнения со мной! Выбирай Эдуарда!
Эдуард(улыбаясь, Рупрехту). Ведь мы можем тянуть жребий. Свернуть две бумажки, положить в шляпу — одна чистая, а на второй написано «Амалия». Кто вытаскивает «Амалию», тот и будет ее мужем.
Рупрехт. Меня увольте. В жребиях мне не везет. От этого я отказываюсь.
Эдуард(Амалии). Лучше бы ты вышла за кого-нибудь еще. Мне уже сейчас жаль этого беднягу.
Рупрехт(меняя тон). Отныне ты должна перестроиться, старушка.
Амалия. Я — перестроиться?! Дать себя в обиду? Не собираюсь!
Рупрехт. Знаешь, что такое эхо?
Амалия(рассвирепев). Эхо? При чем тут эхо?
Рупрехт. Как аукнется, так и откликнется.
Амалия. Ну и что дальше?
Рупрехт. Послушай, старушка, дай-ка я тебе кое-что скажу.
Амалия. Что уж там может мне сказать такой, как ты!
Рупрехт. Если ты не уймешься, в один прекрасный день останешься одна на всем свете.
Амалия. Ха, стоит захотеть — и я всегда смогу выйти замуж. В конце концов, я не нишад, #
Рупрехт. Так-то оно так. Купить мужа ты себе можешь. Но купленный муж тебе все равно что прислуга… Теперь послушай-ка меня. Эдуард просто слишком добродушен. Это единственный его недостаток. Если только это недостаток!
Амалия. Добродушен? Он слабовольный человек. Тряпка, а не мужчина. А теперь он еще стал дерзить.
Рупрехт. Разве он сам по себе стал тряпкой? Разве это дело не твоих рук?
Амалия. А зачем он мне все спускал?
Рупрехт. Наверно, не хотел всю жизнь быть с тобой на ножах. Для этого он слишком добродушен… Почему же ты превратила его в тряпку?
Амалия. Я предпочла бы мужа, который не дает себя в обиду.
Рупрехт. Теперь ты этого добилась. Теперь Эдуард наверняка не даст себя в обиду. Теперь у него есть против тебя оружие, острое как бритва, — прошение о расторжении брака… Пока не поздно, поразмысли, старушка, над своим поведением.
Амалия. Не нужны мне твои советы. Захочу — и эта тряпка бросится передо мной на колени.
Эдуард. «Жили-были…» — так начинаются все сказки.
Входит Лизель и удивленно смотрит на осколки. Бросив на нее разъяренный взгляд, Амалия уходит.
Лизель. Кто же все это натворил?
Рупрехт. О-о, у моего друга Эдуарда была легкая размолвка с женой, и при этом разбилось несколько ваз и одна семейная жизнь.
Лизель. Я жду этого уже семнадцать лет. (Собирает осколки в передник. Повернувшись к Эдуарду.) Вам надо было дать ей парочку пощечин. Еще до брачной ночи! Тогда бы наша фрау Амалия излечилась. (Продолжает собирать осколки.) Рупрехт (улыбаясь, Эдуарду). А вместо этого вы шли на уступочки.
Лизель(Рупрехту). Вам тоже нечего нос задирать. Хоть вы человек разумный, а тоже поначалу все спускали фрау Амалии.
Рупрехт(Эдуарду). Уступочки!
Лизель(Рупрехту). А потом вы удрали. Это каждый может. Вот вам бы тут остаться да взять дело в свои руки. (Подбирает последние осколки. Поворачивается, Эдуарду.) Парочку оплеух еще до брачной ночи! (Уходит.)
Рупрехт. Посмотрите-ка на нашу Лизель. Ну и задала она нам жару!
Эдуард(после паузы). Я надумал. Всего лучше будет подать на расторжение брака. Позвоню своему адвокату.
Рупрехт. Неужели?!
Эдуард. Да-да! Надо действовать наверняка. (Идет к телефону и набирает номер.) Пожалуйста, господина Керна… Ах, добрый день, господин адвокат. Говорит Эдуард Блум. Завтра рано утром я к вам заеду. Вы должны будете подать для меня прошение… Завтра я вам объясню… Спасибо! До свиданья! (Кладет трубку.) Вот! (Протягивает Рупрехту руку.) До свиданья. Теперь я переезжаю в отель, немедленно.
Рупрехт. Так сразу?
Эдуард. А то Амалия опять набросит мне на шею петлю. Петля будет украшена розами! Но через несколько недель обнаружатся шипы!