Председатель. Вы выглядите очень утомленной. Вам, наверное, трудно стоять… (Судебному приставу.) Стул, пожалуйста!
Судебный пристав приносит стул. Иоганна продолжает стоять. Давид, со страхом взглянув на Руфь, подходит к Иоганне, словно ища защиты, и становится рядом. По лицу мальчика видно, как его волнуют слова Иоганны.
Вы жили в то время в доме, принадлежавшем супругам Боденгейм. Где вы находились, когда их арестовали?
Иоганна. Я сидела с моей подругой Руфью во дворике за домом. Мы только что покормили гусей и решали, не пойти ли нам погулять в лес. И тут пришел Цвишенцаль. Он остановился на верху лестницы и крикнул: «Вот где эта восточная принцесса!» Затем он спустился по лестнице во дворик. Он ударил Руфь плетью по спине и закричал: «А ну-ка вставай!» Он сказал грубое слово и рванул ее за ухо, чтобы она встала. (Голос у нее срывается.) Потом он ударил ее еще раз по лицу плетью, а потом рукой…
Председатель. Прошу вас, продолжайте.
Иоганна(овладев собой). Когда мы вышли, родители Руфи уже стояли перед домом. Их окружили несколько нацистов и зевак. Цвишенцаль вынул револьвер и стал целиться в фрау Боденгейм. Прямо в лицо! Господин Боденгейм загородил ее и попросил плача: «Не делайте этого! (Голос ее дрожит.) О, не делайте этого!»
Председатель. Продолжайте, прошу вас.
Иоганна. Цвишенцаль рассмеялся и сказал: «Так быстро это не делается. Сперва мы устроим вам воскресную прогулочку». (Пауза.) Семью Боденгеймов повели на Рыночную площадь. Там собиралось все больше и больше народу.
Председатель. Кто первым начал их бить на Рыночной площади?
Иоганна. Цвишенцаль! Это было как сигнал, призыв к остальным. Словно он сказал: теперь убивайте их!
Председатель. Быть может, это ваше личное впечатление… А что стало с их сынишкой?
Иоганна(обняв Давида за плечи). Позже я отвезла Давида в деревню к одному знакомому крестьянину.
Председатель. Можете сесть.
Иоганна садится на скамью свидетелей. Давид хочет сесть рядом с ней.
(Ласково.) А ты подожди, Давид… Тебе никто ничего не сделает.
Давид еще раз оборачивается к Иоганне, затем поднимает голову и испуганно смотрит на председателя.
Председатель. У крестьянина в деревне тебя, конечно, хорошо кормили. А у нас в городе тогда есть было почти нечего. Значит, тебе тогда жилось лучше, чем нам. Теперь скажи мне: ты видел, кто первым ударил твою маму на Рыночной площади?
Давид молчит.
Где ты стоял?
Давид молчит.
Иоганна. Он плакал всю дорогу. А на Рыночной площади он стоял, обняв ноги матери.
Председатель(не строго). Вы не должны говорить, когда я вас не спрашиваю. (Давиду.) Итак, расскажи мне: что ты видел на Рыночной площади?.. Что же ты видел?
Давид, словно увидев перед собой сцену убийства, издает пронзительный крик, отшатывается и, покачнувшись, падает на пол. Он бьется в судорогах, потом внезапно затихает. Публика, председатель и некоторые присяжные вскакивают с мест. Руфь с Иоганной подбегают к Давиду.
Председатель. Нет ли в зале врача?
Доктор Гросс(выходит из публики и спешит к Давиду). Есть, доктор Гросс!. (Опускается на колени, считает пульс Давида, прижимает ухо к его груди, наконец берет Давида на руки и выносит из зала.)
Волнение среди зрителей и присяжных постепенно утихает.
Председатель(Андреасу, ласково). Ну, мой мальчик, подойди теперь ты.
Андреас выходит вперед. На нем новый костюм, который ему велик, так что рукава доходят до кончиков пальцев. Волосы гладко зачесаны назад, они еще влажные.
Не бойся. С тобой ничего не случится.
Андреас. А я и не боюсь.
Председатель. Ты знаешь, что должен говорить правду?
Андреас. Я всегда говорю правду… Во всяком случае, почти всегда.