Судебный пристав(вызывает). Господин доктор Мельс!
Появляется доктор Мельс.
Защитник. У меня вопрос.
Председатель. Пожалуйста.
Защитник. Господин доктор, вы были членом национал-социалистской партии?
Доктор Мельс(резко). Да, был!
Защитник. Верите ли вы и сейчас в то, что идеи и политика этой партии были полезны нашему народу?
Доктор Мельс. То, что я думаю и во что верю, — мое личное дело.
Защитник. Несомненно. Но на данном процессе суд вправе заинтересоваться мировоззрением свидетеля.
Прокурор(вскакивает). Мировоззрение свидетеля никого не касается.
Защитник. Но меня оно в данном случае интересует.
Председатель. Господин доктор, расскажите, пожалуйста, что вы видели во время убийства супругов Боденгейм.
Доктор Мельс. Прежде всего я хочу внести ясность: блокварт Цвишенцаль, разумеется, не имел права на арест евреев. Позже было установлено, что Цвишенцаль привел Боденгеймов на Рыночную площадь из чисто личных побуждений. А именно потому, что еврей Боденгейм еще до прихода фюрера к власти возбудил против Цвишенцаля дело и выиграл его. Следовательно, это был акт личной мести со стороны блокварта. Равным образом я должен заявить, что национал-социалистское правительство никогда не предписывало истреблять евреев поодиночке.
Защитник(выкрикивает). Зато уничтожало миллионами!
Председатель. Истреблять евреев поодиночке? Свидетель, извольте выражаться пристойнее.
Доктор Мельс. Великой задачей национал-социалистской партии было установление порядка в нашей стране и завоевание для Германии снова положения мировой державы, которое принадлежит ей по праву. (Защитнику.) Да, я служил фюреру. Умом и сердцем! Я совершил для нашего великого дела все, на что был способен, и с радостью повторил бы это снова, ибо фюрер был…
Председатель(прерывая его). Господин доктор, я сожалею, но вынужден вам заметить: вы здесь не для того, чтобы заниматься пропагандой. Вы должны рассказать лишь о том, что вы видели на Рыночной площади.
Доктор Мельс. Я, конечно, был против бесчинств этого блокварта. Подобная глупость могла лишь повредить нашему великому делу. Если бы я раньше был осведомлен об этом и располагал необходимыми полномочиями, я приказал бы арестовать этого идиота Цвишенцаля. Национал-социалистское правительство…
Председатель(прерывает). Господин доктор, суд хочет узнать: кто первым ударил фрау Боденгейм?
Доктор Мельс. Я повторяю еще раз, что арест Боденгеймов — или называйте это как угодно — был актом чисто личной мести Цвишенцаля… Национал-социалистское правительство…
Председатель(теряя терпение). Вы должны сказать нам только, кто первым ударил фрау Боденгейм!
Доктор Мельс. Кто ударил первым и кто последним — этого теперь, через столько лет, никто вам точно не скажет. Это было, так сказать, делом секунды. Били многие.
Председатель. Можете сесть.
Доктор Мельс садится на скамью свидетелей рядом с Иоганной. Она смотрит на него и отодвигается. Председатель подает знак.
Судебный пристав (вызывает). Господин доктор Мартин!
Входит доктор Мартин.
Председатель(деловито, ни на что не намекая). Вы живете вместе с обвиняемой, господин доктор Мартин?
Доктор Мартин. Фрейлейн Боденгейм живет у меня.
Прокурор поднимает руку.
Председатель. Господин прокурор?
Прокурор. Господин свидетель выражается слишком осторожно. Точное знание образа жизни обвиняемой очень важно для оценки ее поступка.
Доктор Мартин(не обращая внимания на прокурора, председателю). Фрейлейн Боденгейм в возрасте семнадцати лет была отправлена в Освенцим и изнасилована эсэсовцами. Я полагаю, что эти подробности ее прошлого не менее важны для оценки ее поступка.
Председатель(спокойно). Предоставьте это решать суду, господин доктор.
Прокурор. У меня несколько вопросов.