Ганна(усаживается поудобнее). Итак, куда же это мы поедем на таком роскошном пароходе?
Доктор Хуф. Ты была бы моей женой, и мы бы поехали в Южную Америку. Ко мне на родину. Ты увидела бы Ла Плату, где живут тысячи цапель, их бледно-желтые перья дамы носят на шляпах. (Широким жестом показывает вдаль.) Даже в самом узком месте Ла Платы другого берега не видно. Ла Плата как море.
Ганна. Должно быть, такое перо стоит очень дорого, правда?
Доктор Хуф. Прелестное дитя! Самые красивые перья в мире не стоят твоего взгляда.
Ганна. А можно получить перо по почте?
Доктор Хуф. Послать телеграмму в Буэнос-Айрес — и перо пришлют самолетом! Тогда ты украсишь свою головку бледно-желтым пером и его кончик мягко сольется с твоими благородно очерченными бровями. Ах, как я завидую ему!
Ганна. Ну рассказывайте дальше, господин Хуф. Как там в Южной Америке, красиво?
Доктор Хуф. Это огромная страна, и Многие ее области еще не исследованы… Однажды я сопровождал своего брата. Это была экспедиция в девственные леса. На могучих деревьях гроздьями висели орхидеи, как виноград на лозах возле Рейна… Сначала мы увидели двух юных индианок.
Ганна(с большим интересом). А что на них было надето?
Доктор Хуф. Ничего! Только поясок из цветов на бедрах!
Ганна. Ой! В Вюрцбурге это не годится. На Соборной улице или на Базарной площади — совсем нагими?!
Доктор Хуф. Они стояли под манговым деревом и смотрели на нас. Не робея! Как антилопы, которые еще не знают, что человек страшен! Они были красивы. В тебе, мое прекрасное дитя, наивная прелесть этих индианок трогательно сочетается с цивилизацией двадцатого века.
Ганна(смеется). Какие смешные вещи вы говорите!.. Ну а дальше?
Доктор Хуф. В конце концов мы вышли на лужайку среди девственного леса. (С искренним увлечением.) Тысячи обнаженных девушек и мужчин сидели на корточках, образуя огромный круг. А над ними — луна, наш величайший бродячий актер.
Ганна. Ну как же эти девушки показываются голыми в присутствии такого множества мужчин?
Доктор Хуф. Они невинные, как природа… Я вошел в круг. (Поднимает обе руки.) Я воскликнул: «Гё-е-е-те!» И вот нетронутая природа тысячью голосов ответила мне «Гё-е-ете!» Я воскликнул: «Шекспи-и-ир!» — и в девственном лесу тысячеголосо прозвучало это священное имя.
По песчаной дорожке слева подходит Томас.
Ганна(испуганно встает). Томас, это тот господин, о котором я тебе рассказывала.
Томас(Ганне). Я хотел бы поговорить с этим господином наедине. (Представляется.) Томас Клеттерер.
Ганна идет по траве и собирает цветы.
Доктор Хуф(встает). Меня зовут Хуф. Доктор философий. Однако глубочайшей философии жизни я так никогда и не постигну.
Ганна рвет цветы а уходит, оглядываясь на них.
Томас. Разумеется, я не имею права упрекать вас. Ганна пришла к вам сюда по собственной воле. Но я думаю, что должен ограждать ее от заблуждений, которые могли бы ей причинить вред. Ганне шестнадцать лет, она стоит на пороге жизни. Вы не должны подвергать ее опасности, которой Ганна себе и не представляет.
Два студента — в шапочках, с цветными лентами через плечо, шрамы на лицах, заклеенные пластырями, — входят справа и садятся на ближайшую скамейку.
Доктор Хуф. Ах, Томас, я никому не причиняю вреда. Всегда только себе самому. Всю жизнь я хожу по канату без шеста, мне никогда не ступить на твердую землю… Среди моих предков был один безумец. Произошло разрушительное смешение крови. И я — его результат. Этот предок у меня в крови, и мне от него не избавиться. Черт бы его побрал! У меня уже не осталось никаких иллюзий. Только одна огромная иллюзия — не иметь их больше…. Этот предок оставляет меня в покое только на несколько часов, когда я даю ему выпить.
Томас(улыбаясь). Ему? Быть может, вы слишком много пьете?
Доктор Хуф. Как же нам обоим жить трезвыми?
Томас(улыбаясь). Вам вообще нельзя пить.
Доктор Xуф. Не будьте педантом, Томас, не будьте педантом!