Томас. Мы должны еще подождать, Ганна.
Ганна. Почему?
Томас. Пока мы не поженимся.
Ганна. Почему?
Томас. С тобой ничего не должно случиться.
Ганна. Разве это плохо? Я же не знаю.
Томас(улыбаясь). Если бы ты не была мне всего дороже, я сделал бы то, чего ты хочешь и о чем мечтаю я сам.
Ганна. Ты действительно об этом мечтаешь?
Томас. Конечно, Ганна!
Ганна. Почему?
Томас. Потому что!
Ганна(после паузы). Я хотела бы иметь двух детей, собаку и кошку.
Томас(улыбаясь). А меня?
Ганна. Ах, Томас, если бы ты только знал!..
Томас. Что?
Ганна. Ты снишься мне каждую ночь. А когда я просыпаюсь, тебя со мной нет.
Томас. Что же тебе снится, Ганна? Что?
Ганна. Этого я тебе не скажу.
Томас. Но ведь мне ты можешь сказать все.
Ганна. Только не это! (Поднимает голову.)
Долгий поцелуй. Она любовно прижимается щекой к его щеке. Сидят неподвижно.
Я устроила себе комод — старый ящик из-под мыла, с занавеской. Когда мы поженимся, я возьму комод с собой… И две старые чашки моей бабушки. Но у одной чашки отбита ручка.
Томас(улыбаясь). Из этой чашки я буду пить кофе. (Пауза.) Наша любовь звучит как музыка.
Ганна. Ты рад?
Томас. Рад!
Ганна. Почему?
Томас. Потому что у меня есть ты.
Сидят не двигаясь, щека к щеке, пока занавес опускается.
Окна замка закрываются, и музыка затихает.
Сцена третья
На детском кладбище.
Маленькие могилы. Маленькие кресты. На заднем плане — свежевырытая могила, куча земли возле нее.
Сцена пуста. Слева входит шестилетняя девочка с маленькой лейкой, опускается на колени перед одной из могил и начинает полоть сорную траву. Фалькенауге, Ганс и Теобальд Клеттерер, который несет большой крест, входят слева. На каждом из них — очень плохо сшитый фрак. Они в высоких старых цилиндрах. Останавливаются у рампы.
Ганс(продолжая). Но когда Карл умер, госпожа Фирнекес упала в обморок. Поэтому господин Фирнекес тоже не может прийти на похороны. Он должен оставаться с ней. Она день и ночь сидит возле опустевшей корзины, в которой спал Карл, и плачет, плачет, плачет…
Фалькенауге. Если бы мы не пришли, на похоронах Карла вообще никто не стоял бы у могилы. Это было бы уж слишком грустно.
Теобальд. И мы будем петь у могилы в благодарность за работу. Мы же ему еще не платили.
Ганс(фрак ему узок, короток, рукава чуть ли не до локтя.) Нам нужно поскорее заплатить господину Фирнекесу за работу. (К Фалькенауге.) Говорю тебе в последний раз — отдай мне твой фрак и надень мой.
Фалькенауге(во фраке до пят, рукава до кончиков пальцев.) О нет! Я не поменяюсь, мой фрак великолепен.
Ганна, в черном платьице, входит слева и направляется к мужчинам. Здоровается вполголоса.
(Взволнованно.) Да где же Оскар? Где это он застрял?
Ганна. Отец уехал сегодня рано утром.
Фалькенауге. Господи боже! Куда же это он?
Ганна. В Оксенфурт!
Фалькенауге. Ну и ну! Да без него мы не сможем петь!
Слева входит в черном костюме Томас, здоровается, кладет руку на плечо Ганны. Ганна быстро отодвигается.
Томас. Давай мириться?
Ганна отворачивается и отходит на несколько шагов от Томаса.
Фалькенауге(взволнованно). Оскар не придет. Не придет.
Шестилетняя девочка(поднимает глаза, встает, подходит к Фалькенауге, берет его за рукав и делает книксен). Слава Иисусу Христу! (Уходит налево.)
Ганс. Получил! Девочка думает, что ты священник… В этом широченном одеянии…
Оскар(быстро входит слева). Я пришёл вовремя. Еле успел надеть фрак! Потом забежал к господину Фирнекесу. Госпожа Фирнекес совсем плоха. Она выплакала себе все глаза.