Следователь(полный мужчина невысокого роста, с седой бородкой; входит из двери справа; дружелюбно). Доброе утро!
Секретарь суда. Доброе утро, господин следователь! (Принимает у него шляпу и вешает на крючок.)
Следователь(садится за письменный стол). Как хорошо, что конец октября еще такой теплый.
Секретарь суда. Да… В прошлом году в октябре было страшно холодно. В тысяча девятьсот тридцать первом году был самый холодный октябрь за многие годы. (Садится по левую сторону письменного стола.)
Следователь. Но в этом году тепло, как летом. (Нажимает на кнопку звонка, берет со стола плетку с металлическим шариком на конце и несколько раз щелкает ею.) Этим шариком можно прикончить даже быка.
Секретарь суда. Во всяком случае, пробить кому-нибудь башку.
Следователь. Установлено, что Молитор был убит в понедельник вечером перед своим открытым сейфом, убит круглым предметом, таким (показывает), как этот шарик!
Полицейский вводит Ганса, тот в наручниках. Полицейский уходит. Секретарь суда ведет протокол.
Следователь. А-а, доброе утро! Хорошо ли спали?
Ганс. Как в раю на пуховой перине!
Следователь. Да-да, нары жестковаты… Скажите, пожалуйста, а сколько времени вы служили стенографом у нашего покойного адвоката, доктора Штумфа?
Ганс. Двенадцать лет.
Следователь. И с каких пор вы без работы?
Ганс. После его смерти. Вот уже три года!
Следователь. Однако вы хорошо выглядите. Свежи как огурчик!
Ганс. Хорош огурчик!
Следователь. Как вы себя чувствуете?
Ганс(поднимает руки в наручниках). Как видите, отлично. Лучше не придумаешь.
Следователь. Три года без работы! Да-да, это не сладко. О жареной гусятине только помечтать можно.
Ганс. Мы с женой предпочитаем жареных цыплят, а перед этим — икорку.
Следователь. Так-так… Ну мы с вами найдем общий язык. Ведь нам часто приходилось вместе работать в суде при жизни вашего покойного шефа. Мы, так сказать, коллеги. (Указывает на плетку.) Вы знаете, кому принадлежит эта плетка?
Ганс. Моему другу Оскару.
Следователь(щелкнув металлическим шариком в воздухе). Ну а теперь расскажите-ка мне поточнее, что вы знали о плане вашего друга Оскара, а также с какого времени вы знали о его плане.
Ганс. Месяца полтора.
Следователь(удивленно). Вот оно что! Да быть не может! В таком случае, вы должны были давно уже сообщить об этом в полицию!
Ганс. Мне полиция не по душе.
Следователь. Но тогда вы становитесь соучастником. При данных обстоятельствах это может обернуться для вас очень плохо. Кому об этом знать, если не вам: убийство с целью ограбления — это вам, в конце концов, не пустяк… Так что расскажите-ка мне подробнее, что ваш друг Оскар говорил вам тогда, полтора месяца назад, о своем плане. Вы не должны ни о чем умалчивать. Ну да вы знаете… Итак?
Ганс. Мы стояли тогда на старом мосту у святого Килиана — я хочу сказать, наш квартет, — и опять прикидывали, как бы это наконец заработать деньжат. Остальные тоже были уже три года без работы. Мы испробовали все, что только возможно. Да толку чуть. Ну и тут-то Оскар поведал свой план, как нам раздобыть верные деньги… Я лично был против.
Следователь. Будем надеяться, что вы сумеете это доказать. (С жадным интересом.) Ну и что же сказал ваш друг Оскар?
Ганс. Мы должны заказать себе фраки. Элегантнейшие фраки и белые жилеты! А также добыть лаковые ботинки, цилиндры. Тогда наш квартет может публично выступать за деньги.
Следователь(помолчав, разочарованно). Так-так… Значит, вы надо мной смеетесь. Это нехорошо с вашей стороны.
Ганс. Однако если вы арестуете весь наш квартет одного за другим, тогда мы сможем выступать только в тюрьме. Но, вероятно, тюремщики дорого платить за входные билеты не станут.
Следователь. Так-так… Итак, что вам известно об убийстве с целью ограбления? Кто, по-вашему, убил этого ростовщика Молитора?
Ганс. Не имею ни малейшего представления. Возможно, какой-нибудь приезжий. Этот лихоимец давал деньги в рост и в чужих краях.