Следователь. Так-так… Почему же это вас радует?
Швейцарец. Это очень хорошо, что на земле стало одним пресмыкающимся меньше.
Следователь(показывая ассигнацию). Мы нашли в вашей мастерской эту фальшивую ассигнацию в пять марок.
Швейцарец. Я сделал ее забавы ради. Однако материал обошелся мне дороже, чем в пять марок.
Следователь. Опасная забава для человека, который живет в доме, где находится полицейский участок.
Швейцарец. Наоборот. Нигде не чувствуешь себя так безопасно, как в доме, где полицейский участок. Потому что полицейские думают, что преступник не поселится в доме, где находится полицейский участок.
Следователь. Так-так… Вы знаете, кто убил Молитора?
Швейцарец. Этого я вам, конечно, не скажу.
Следователь. Почему же? Вы можете подвергнуться наказанию за отказ говорить.
Швейцарец. Меня это не волнует.
Следователь(показывая письмо). Мы перехватили ваше письмо. Вы пишете своему другу в Испанию, что всех премьер-министров на свете, всех миллионеров, всех ростовщиков надо прикончить.
Швейцарец. Да, таково мое мнение.
Следователь. Так-так… Я велел конфисковать книгу Бакунина, обнаруженную у вас в комнате. Вы кто, анархист?
Швейцарец. Разумеется.
Следователь. Вы изготавливаете в мастерской фрейлейн Юлии и бомбы?
Швейцарец. Разумеется. Это входит в мои обязанности.
Следователь. Вы считаете, что на свете будет производиться больше товаров и они будут разумнее распределяться, если в Вюрцбурге убьют одного старого ростовщика?
Швейцарец. От болтовни в парламенте производство товаров уж наверняка не возрастет.
Следователь. Вы убили Молитора?
Швейцарец. Возможно. Во всяком случае, мне делает честь, что вы принимаете меня за убийцу.
Следователь. Убили вы его или нет?
Швейцарец. Это ваша обязанность выяснить, убил этого ростовщика я или кто-нибудь другой. Однако надеюсь, что вам это не удастся.
Следователь. Вы играете сейчас в опасную игру. Поскольку, кроме господина Оскара и господина Фалькенауге, никто в доме Молитора не был, то помимо их двоих можно заподозрить только вас.
Швейцарец. Это точно. Я сам удивляюсь, что вы меня все еще оставляете на свободе; я давно уже мог скрыться.
Следователь. Вы живете здесь под чужим именем. (Показывает папку.) В этой папке находится копия судебного протокола, присланного мне государственной прокуратурой Цюриха. Пять лет назад вы протянули где-то между Цюрихом и Берном проволоку через шоссе, чтобы остановить машину и ограбить, угрожая револьвером, ее хозяина, англичанина. Вас приговорили к трем годам тюрьмы… Что вы можете на это сказать?
Швейцарец. Разумеется, я горжусь этим.
Следователь. Так-так… Стали ли бы вы так же гордиться тем, что убили Молитора?
Швейцарец. Конечно!
Следователь. Однако в тюрьме сидит человек, подозреваемый в убийстве Молитора. Его могут приговорить к пожизненному заключению. Неужели вас не мучает совесть, что этот человек, возможно невиновный, должен понести кару за преступление, совершенное вами.
Швейцарец. Своя рубашка ближе к телу, верно?
Следователь. Это нападение на англичанина, которого вы хотели ограбить, является для вас тяжелым обвинением.
Швейцарец. Пожалуй.
Следователь. Вам могут также приписать убийство Молитора.
Швейцарец. Несомненно.
Следователь(рассвирепев, стучит кулаком по письменному столу). Я могу вас держать за решеткой, пока вы не почернеете, если вы и дальше будете говорить глупости.
Швейцарец. Несомненно, вы это можете.
Следователь. Итак, в принципе вам ничего не стоит убить человека?
Швейцарец. Конечно, нет! Однако все зависит от человека. Фрейлейн Юлию я убивать бы не стал. Наверняка нет!
Следователь. Уж скорее такого человека, как Молитор! Не так ли?
Швейцарец. Несомненно.
Следователь. А теперь скажите мне: вы слыхали, как господин Оскар в понедельник ровно в шесть часов стучался в дверь Молитора?
Швейцарец. Я не мог этого слышать, потому что паял капкан для дичи, а паяльная лампа сильно гудит… так что ничего не слышно.