(Безмолвно переводит несколько раз взгляд с тетради на ученика, затем протягивает руку и взглядом заставляет малыша подставить ухо. Рывком дергает его за ухо и тычет лицом в тетрадь, разрисованную красными чернилами, при этом исступленно кричит.) «Дождь» — через «ш»! «Есть» — без «т»! «Бревно» — через «и»! «Аминь» ты пишешь через два «м»! «Аминь»! (Отшвыривает его через всю комнату к стене.)
Малыш падает, медленно поднимается. В тишине раздается жалобное, тихое хныканье. Высокий ученик стоит спокойно и прямо, как солдат. Убийца наблюдает за всей этой сценой с необычайным волнением.
И ты, наглец, еще смеешь приходить ко мне?! Отвечай!.. Отвечай!
Маленький ученик(всхлипывая). Я тоже хотел понести тетради.
Учитель(наступая на малыша; яростно). «Аминь» — через два «м»? (Чертит перстнем крест на лбу ученика, на коже выступает красный знак. Шипит в бешенстве.) И что только у тебя в голове! (Возвращается к письменному столу.)
Малыш стоит, раскинув руки, прижавшись к стене, как распятый, ухватившись за ручку двери, готовый броситься бежать, глаза широко раскрыты oт ужаса. Багровый знак ясно виден на лбу.
Вон отсюда!
Высокий ученик(крепче зажимает тетради под мышкой; заученно, нараспев). До свиданья, господин учитель. (Уходит вместе с плачущим малышом.)
Учитель. В школе нет покоя целый день, да еще в часы заслуженного отдыха поправляю тетради этих олухов! Ну, что вы на это скажете?
Убийца(шепотом, потом громко, в глубочайшем волнении). Этот знак, знак на лбу, никогда не исчезнет. Вы заклеймили его. А если исчезнет снаружи, то уйдет внутрь, и он вот с таким клеймом будет жить всю жизнь. (Угрожающе.) Сколько детей вы послали в жизнь с клеймом?
Учитель. Как? С клеймом? Я преподаю уже тридцать пять лет. Многих, очень многих подготовил к жизни. А благодарности никакой, поверьте!
Убийца(со сдержанной угрозой, медленно). Вы помните школьную экскурсию в Гутенбергский лес?.. Один из ваших учеников тогда очень развеселился…
Учитель. Через лес в Райхенберг?
Убийца. Он влезал на деревья, смеялся и пел.
Учитель. Когда я показывал классу курганы в лесу и рассказывал о них?
Убийца. Этот ученик был я.
Учитель. Обычно вы были жалким тихоней. Я помню.
Убийца. А в лесу я вдруг стал таким счастливым и резвым. А когда мы подошли к закусочной, вы не разрешили мне войти вместе со всеми (медленно), потому что у меня не было десяти пфеннигов, чтобы купить стакан молока.
Учитель. Да, действительно, в лесу вы вели себя слишком шумно и неприлично.
Убийца. Мне пришлось стоять перед закусочной, за забором.
Учитель. Правильно, вы были единственный, у кого не было денег.
Убийца. Это унижение на глазах у всех товарищей ранило меня тогда в самое сердце. Я был так весел перед этим. (Повышая голос.) И, может быть, с тех пор (поднимается со стула и, протянув руки, наступает на учителя) появилось клеймо… горящее клеймо (душит учителя) у меня в душе…
Учитель, захрипев, падает у стены.
(Продолжает душить учителя.) Горящее клеймо!
Густой звон церковных колоколов. Убийца, тяжело дыша, смотрит на задушенного; оглядывается как безумный и, сгорбившись, делает несколько шагов по комнате, собираясь бежать. Но он растерянно останавливается, увидя в раскрытом ящике стола бумажку в сто марок; берет ее — это поможет ему бежать. Видит яблоко, которое так и не получил малыш. Безумная улыбка удовлетворения мелькает на его лице, когда он вынимает яблоко из ящика и прячет в карман. Взгляд его снова падает на задушенного. Охваченный ужасом, выбегает из комнаты.
Темнеет. Колокола все звонят, постепенно затихая. Мощно вступает орган, и он вскоре замирает… Вступает хор высоких женских голосов в сопровождении органа и сразу смолкает, как только сцена освещается.