Другой
«Дана свобода слова, но цензура осталась неприкосновенной».Третий
«Дана неприкосновенность личности, но тюрьмы переполнены заключенными».Первый
«Необходимо всем быть настороже и готовыми к бою».Бежавшие с перепугу городовые осторожно приближаются к месту взрыва. Видят мирно читающих, бросаются на них. Рабочие разбегаются. Полицейский бросается за одним, другой в это время наклеивает ему прокламацию на спину. Хохот. Городовые бросаются за наклеившим. Наклеивший ловко взбирается на трапецию. Городовые за ним, неуклюже путаясь в шашках и кобурах. Городовые обтирают вспотевшие лбы. Всматриваются. Пятятся перепуганно. На длинных худых ногах-ходулях входит рабочий, на рукавах, как крылья, ленты с надписью «Забастовка». Рабочий взмахнул рукой. С другого конца кубарем катится полиция, следом тачка, на которой рабочие с грохотом вывозят фабрикантов. Все прокатываются между ходульных ног.
Рабочие (напевают)
Виттевскую куцую к черту конституцию! Выплюнем, не прожуя, царские подачки, из России буржуя́ вывози на тачке!Загораются киноэкраны. На экране идущий поезд, на другом — идущая конка, на третьем — работающий завод. Рабочий взмахивает рукой, — замирает на остановленном кадре поезд, останавливается конка, цепенеет завод. Рабочий взмахивает рукавом — тухнут фонари. Полная темь.
1-й глашатай
Перекидывалась забастовка2-й глашатай
от завода к телеграфу,3-й глашатай
от телеграфа к вокзалу,4-й глашатай
от вокзала к по́рту.1-й глашатай
300.000 бросило работу. Праздник перед боем, и по городу праздному каждый к бою готовился по-разному.Прожектор освещает разные углы арены, выделяя готовящиеся группы. Диван. На диване два лощеных либерала с чаем и с резолюциями. Нервничают, подымаются, надевают шляпы, потом снимают опять, садятся и снова вскакивают.
1-й либерал
А по-моему, кадеты с приветственной речью должны к забастовщикам выйти навстречу.2-й либерал
Не надо репутацию марать впустую. Забастовали без нас — и пусть бастуют.1-й либерал
А по-моему, и т. д.Фруктовая лавочка. Подходят покупатели. Покупают пустяки. Показывают пароль. Оглядываются, распахивают пальто, передают патроны и оружие. Скрываются. Лавочка отодвигается, под ней типография. Выходят люди с кипами и свертками прокламаций. Лавочка становится на место. Церковный иконостас. Поп благословляет дубинки, кастеты и револьверы черносотенцев.
Поп
Христолюбивые воины, по совету иерея бейте жидов — и еврея и не еврея. Сообразно моему евангельскому сану сам я, конечно, мараться не стану. Верноподданные чувства погромом ознаменя, братие черносотенцы, кройте за меня. Во имя отца и сына и святого духа крамольникам кастетом въезжайте в ухо.Прожектор освещает группу рабочих. Вокруг станка разбросанные и уносимые кинжалы и пики.
1-й рабочий
У каждого завода кровища лужею.2-й рабочий
Довольно терпеть. Товарищи, к оружию!Арена тухнет. Выходят глашатаи.
1-й глашатай
Москва подымалась, как знамя над ней пылало небо декабрьских дней.Арена. Страстная площадь. В центре памятник Пушкину. С трех сторон над проходами стены с окнами. На нижних этажах вывески. Деревья, бульваром идущие к выходу. Площадь запружена народом. Рабочий с мальчиком пробирается к памятнику — влазит. Снимает кепку. Кричит.
Рабочий
Долой самодержавие! Жандармские гады стреляют в безоружных, — на баррикады! Свобода на бумаге, на деле — приклады. Готовьтесь к бою! На баррикады! Громите оружейные магазины и склады. Браунинг в руку! На баррикады!