Высвечиваются А г р и п п и н а и В и к а.
В и к а. Не помню, чтобы когда-то с кем-то сидела вот так: молча и хорошо. Всегда все что-то доказывают, спорят, снова доказывают. Господи, как мы живем! И куда подевались мудрые люди?
А г р и п п и н а. Да, живем. Не то что простить — понять друг друга не можем. (Вдруг.) А Варька-то — невеста Никанорова. С малолетства они вместе были, так и звались — жених с невестой. А я взяла да и отбила. Вот тебе и живем.
Из дома выходят Н и к а н о р, С т а н и с л а в, В а р в а р а, С т а р к о в.
С т а н и с л а в. Вот так-то, Епифаныч. Отстранишься, нахохочешься вволю, а потом — тоска. И снова куда-то встрять захочется.
В а р в а р а (Никанору). Дочку художницей признали, дак теперь к вам, поди, и не подступишься?
Н и к а н о р. От тебя отступишься, как же!
С т а н и с л а в. А вот и спутничек. Летит себе — пи-пи-пи, а сам все фотографирует. А ну-ка, приосанились, а то попадем в кадр в непотребном виде.
Н и к а н о р (заметив Агриппину и Вику). А вот они, где им больше быть-то?
В а р в а р а. С художницей тебя, Грипка!
С т а н и с л а в. А что это мы все такие нахохленные, кем обиженные, а?
А г р и п п и н а. Да хватит уж нам, повеселились…
С т а н и с л а в. Кто же нас утешит теперь, таких обиженных; помирит, таких рассерженных, может, дочка ваша? Куда вы ее спрятали, а? Где она? (То ли дурачась, то ли серьезно кричит.) Где она? Где она?
Степан Лобозеров
ПО СОСЕДСТВУ МЫ ЖИВЕМ
Сцены из деревенской жизни
Б а б к а Ф е н я.
Д е д В а с и л и й.
Ф е д о р.
Е л и з а в е т а.
В л а д и м и р.
М а т в е й.
Л ю б а.
Действие происходит в сибирской деревне в наши дни.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
СТАРИННЫЕ ЛЮДИ
Деревенская изба, в которой прежде всего бросается в глаза чистота, доходящая до стерильности. Старый комод, кровать, табуретки. В переднем углу — множество икон. Домашней вязки половики, коврики. На подоконниках — цветы в горшках, которые никогда не забывают полить. На стенах — гирлянды чеснока, пучки засушенных цветов, трав. Между ними — большая рамка с пожелтевшими от времени фотографиями. Солнечный день ранней весны. У окна сидит и смотрит на улицу б а б к а Ф е н я, подвижная еще старушка лет под восемьдесят. У другого окна — д е д В а с и л и й, дряхлый уже старичок. В руках у него посошок, с которым он, видимо, никогда не расстается.
Б а б к а (выглядывая кого-то в окно). Гляди-ка, Василий, Лизавета идет. К нам вроде.
Д е д. Это чья?
Б а б к а. Да Кузьмы Ковалева дочка, не помнишь, что ли?
Д е д. Так он ведь помер, однако?
Б а б к а. Помер, а это дочка его, на курферме работает. А брат ее в сельском Совете председателем сидит. Чего это она к нам-то?
Д е д. Может, пензию несет?
Б а б к а. Пензию Варька-почтальонша приносит, а эта на птичнике, зачем она-то понесет? Это, однако, она из-за Любки своей.
Д е д. Это чьей?
Б а б к а. Да Любка, дочка ее. Колька наш гулял с ней, а она и забрюхатела. А Колька-то, как приперли его, так и убежал в город. Да ты чего, не слыхал, что ли?
Д е д. Колька наварначил, а с нас какой спрос?
Б а б к а. Так вот, поди скажи ей теперь. К нам, точно к нам идет. А если чего, ты так и говори: мы, мол, люди старинные, с нас и спросу нету. У Кольки есть батька с маткой, пусть они и разбираются.
Входит Е л и з а в е т а. Она горда от важности порученного ей дела, и в то же время чувствуется, что у нее здесь какой-то свой интерес.
Е л и з а в е т а. Здравствуйте!
Б а б к а. Здравствуй, здравствуй. Чего скажешь?
Е л и з а в е т а. Как поживаете-то?
Б а б к а. Так нам чего — сидим да в окошко глядим.
Д е д. С бумагой, что ль, какой?
Е л и з а в е т а. А какие вам бумаги-то надобно?
Б а б к а. Так нам они зачем: пензию принесут — и ладно. А бумаги нам ни к чему. По сельсоветовскому делу, что ли, пришла?
Е л и з а в е т а. А то б зачем? Сам председатель к вам прислал.
Б а б к а. Это чего?
Е л и з а в е т а. Да вот вспомнил, видно, про вас.
Д е д. Облигации, что ль, опять? Дак мы старые, скидку бы надо какую по старости-то.