Теперь массажик. (Массирует ей лицо.) А меня уговаривают к вам перейти — ревизором. «К вам едет ревизор» — звучит?
В е р а. Пойдешь?
А л л а (смеется, отказываясь). Мандарины люблю — не стерплю: хапну! Что делать, а? В экономистах сидеть — тоже усохнешь. (Массируя.) Во, сглупила — мать послушалась: экономический, торгпредство, Париж! Париж — в райцентре Брюквино. Полный абзац! В бухгалтерии герань с окурками и стены стеклянные — аквариум. Думаешь, я скисла? Х-хо! Купила шляпу во на во и пошла на штурм брюквинских интеллигентов. Первым парнем в нашем Париже был куровод — зоотэ-эхник птицефабрики. Замминистра сейчас.
К л а н я. А-а, прошляпила?!
А л л а. Я? Я, Кланечка, в отличие от уроженцев аквариума, действую строго научно — никаких сальных цыганских страстей: нож в зубы — иду на цель, как десантник. Но работаем, девочки, четко настоящую женщину: кис-кис, мяу-мяу!
К л а н я. «Мяу»! Дак познакомиться сперва — как?
А л л а. Знакомиться, Кланечка, просто. Летишь с парашютом в заданный квадрат цели. Квадрат! Этот куровод в проруби плавал — закалялся, гад. Моро-оз! Сигаю в прорубь. Естественно, тону. Он, естественно, спасает. Навещает. Мурлыкаем про курей — чтоб они сдохли! Девки, он на меня упал…
К л а н я. И бросил?!
А л л а. Хуже — влюбилась в артиста: в Арика без шарика. Ой, полдвенадцатого! Темп-темп… погадаем сперва.
Кланя спешно разливает вино по рюмкам. Алла, погасив верхний свет, зажигает свечу. Откуда-то доносится нестройное пение: «Хазбулат удалой…»
К л а н я (подхватывает на крике). «Хазбулат-ы уда-ло-ой, бедна сакля тво-йя-аа». Люди уже гуляют. Три-четыре: «Хазбулат-ы…»
А л л а. Тяжелый случай!.. Помолчим, Клань, загадаем.
Молча смотрят на свечу.
Про художника загадала?
Вера кивает.
А я… Разведусь в четверг — есть один план!
К л а н я. Мне б хоть завалящего мужичка… Я с крокодилом уживусь.
А л л а. Крокодила? В большом выборе. Одни крокодилы!
Звонок в прихожей. Вера, вспыхнув, бежит открывать.
К л а н я. Явился крокодил?! (Прихорашивается.)
В е р а (возвращается, сникнув). Странно, кто-то звонил, а нет никого?
В окне — А р ч и л.
А р ч и л (стучит в окно). Аля здесь? Аля, Алечка!
А л л а (прячется, дунув на свечу). Тсс, артист! (Шепотом — Клане.) Скажи — к отцу уехала.
К л а н я. Артист? Бандит! (В окно.) Иди-иди — двину! К папи Аля уехала. Уехала, миленький, уехала!
А р ч и л. Аля уехала? В праздник уехала! (Уходит.)
А л л а (плачет). Хоть бы в Новый год! Убил бы сразу! Ой, стоп — тушь потечет. Тошно мне. И хорошо! Потому что из дерьма надо выбираться не ползком по миллиметру, а рывком к звездам. (Поднимает тост.) Только к звездам! (Пьет.)
Вера не пьет.
Ты чего?
В е р а. Илюшу дождусь.
А л л а. Хоть талантливый?
Вера пожимает плечами.
Лучше нормальный. А то денег мало, а визгу много: «Искусство, искусство, святое искусство!» Меня от искусства уже тянет блевать. (Прячась за занавеску, выглядывает в окно.) Так и знала — стоит. Мне всего-то в соседний подъезд перебежать?! У-у, шпионит — то в дверь ломится, то… глянь, пошел! Уходит, а?
К л а н я (смотрит в окно). К электричке пошел. Ушел уже. Все!
А л л а. Бегу!
К л а н я (о Верином платье). Платье скидай!
А л л а (выпрашивая платье). Вер, на вечер?! Влюбилась вот сдуру, и сегодня решается, девки, судьба!
В е р а. Бери. Дарю.
К л а н я (негодуя). Верка-а?!
А л л а (сияя). Веруня! Девочки, милые, я вас люблю! (Охорашивается перед зеркалом. Нравится себе, смеется.) Ничего бабец? Проездом из Брюквина в Париж! (Уходит, танцуя и изображая звезду эстрады.)
В наступившей тишине слышно, как от новогоднего гулянья ходуном ходит дом. Кланя прислушивается, откликаясь настигающим ее волнам праздника.
К л а н я. У нас в деревне вместе гуляют, а тут запершись каждый со своим студнем. Слышь, цыганочка? Вых-ход из пятого угла! (Танцует с «выходами».) «Цыганочка, ух-ха, цыганочка, ох-ха, цыганочка черная, погадай!» Ты себя не уценяй. Ишь нашелся: налетай — подешевело. Да таких, как твой, — пучок пятачок! Нашла, тьфу, на рельсах ханыгу дешевого?!