Король: Пусть явится через год и один день.
Гофмейстер: Ваше Величество!
Король: Прощайте, я спешу. Я собираюсь в пустыню (выходит через дверь, все еще приотворенную), древнюю, золотую праматерь счастливых людей.
Гофмейстер: (Забре.) Тот, кого Бог не вовсе лишил ума, не стал бы передавать это сообщение нашему безумному молодому Королю.
Забра: Но это следовало сообщить. Многое могло бы случаться, если б это не стало известно сразу.
Гофмейстер: Я уже знал об этом утром. А теперь он уедет в пустыню.
Забра: Это действительно дурно; но мы можем вернуть его назад.
Гофмейстер: Возможно, через несколько дней.
Забра: Благоволение Короля подобно золоту.
Гофмейстер: Оно подобно огромному сокровищу. Кто такие эти Арабы, чтобы покровительство Короля досталось им? Стены их домов — холсты. Обычная улитка, и у той в домике стены получше.
Забра: O, это самое большое зло. Увы мне, что я принес ему весть. Мы теперь станем бедняками.
Гофмейстер: Никто не даст нам золота в течение многих дней.
Забра: Но Вы будете управлять Таланной, в то время как он будет далеко. Вы сможете увеличивать торговые налоги и дань с тех людей, что работают в полях.
Гофмейстер: Они платят налоги и дань Королю, который раздает свои щедроты приближенным только тогда, когда он находится в Таланне. Но в то время как он будет далеко, все его богатства пойдут недостойным людям — людям, чьи бороды грязны и тем, кто не боится Бога.
Забра: Мы в самом деле станем бедняками.
Гофмейстер: Немного золота нам перепадет от нарушителей закона. Или немного денег, чтобы решить спор в пользу какого-нибудь богача; но больше ничего не будет, пока не вернется Король, которого хранит высшая сила.
Забра: Бог да возвеличит его. И Вы все же попробуете его удержать?
Гофмейстер: Нет. Когда он отправится в путь со свитой и эскортом, я буду идти возле его лошади и рассказывать ему, что блестящее шествие через пустыню произведет впечатление на Арабов и обратит к нему их сердца. И я побеседую с глазу на глаз с одним капитаном в задней части эскорта, а он впоследствии поговорит с главнокомандующим о том, что нужно сойти с верблюжьей тропы через несколько дней и поблуждать в пустыне с Королем и его последователями и как бы случайно возвратиться снова в Таланну. И все сложится для нас очень хорошо. Мы будем ждать здесь, пока они не пройдут мимо.
Забра: Главнокомандующий, конечно, сделает это?
Гофмейстер: Да, это будет один такбарец, бедный человек и разумный.
Забра: Но если это будет не такбарец, а какой-нибудь корыстолюбивый человек, который потребует больше золота, чем такбарец?
Гофмейстер: Ну, тогда мы дадим ему все, что он потребует, и Бог накажет его за жадность.
Забра: Он должен пройти мимо нас.
Гофмейстер: Да, он пройдет здесь. Он вызовет кавалерию из Салойа Саманг.
Забра: Уже почти стемнеет, когда они двинутся в путь.
Гофмейстер: Нет, он очень спешит. Он выступит перед закатом. Он заставит их отправиться тотчас же.
Забра: (смотрит направо) Я не вижу движения в Салойа.
Гофмейстер: (смотрит туда же) Нет… Нет. Я не вижу. Он ДОЛЖЕН двинуться в путь.
(Пока они смотрят, в дверной проем выходит человек, облаченный в грубый коричневый плащ, скрывающий его голову. Он украдкой уходит налево.)
Кто этот человек? Он пошел к верблюдам.
Забра: Он дал деньги одному из погонщиков верблюдов.
Гофмейстер: Смотри, он садится в седло.
Забра: Может быть, это Король!
(Голоса слева: «Хо-йо! Хой-йей!»)
Гофмейстер: Это всего лишь погонщик, уходящий в пустыню. Как радостно звучит его голос!
Забра: Сирокко поглотит его.
Гофмейстер: Что, если это БЫЛ Король!
Забра: Ну, если это был Король, нам придется подождать год.
Акт II
(Та же самая сцена. Прошел год.)
(Король, завернувшийся в плащ погонщика, сидит с Эзнарзой, цыганкой из пустыни.)
Король: Теперь я познал пустыню и жил в шатрах Арабов.
Эзнарза: Нет земли подобной пустыне и людей, подобных Арабам.
Король: Все это осталось позади; я возвращаюсь к стенам моих отцов.