Слэддер. Понимаете ли вы, мистер Хиппантинг, что если вы прилюдно повторите то, что сейчас сказали мне, вы за это отправитесь в тюрьму, если не сможете заплатить весьма внушительный штраф — последствия будут просто ужасные.
Хиппантинг. Я это понимаю, мистер Слэддер, потом и пришел к вам — к последней надежде для моей паствы.
Слэддер. Понимаете ли вы, что сейчас вы нападаете на бизнес? Я не хочу сказать, что этот бизнес чист, как слеза. Но я скажу, что в бизнесе — вы можете этого не понимать — идешь вверх или идешь вниз; а если не будет моего бизнеса, не будет бизнеса другого человека, который пытается выжить меня — кто же тогда будет торговать? Я не знаю, что станется с Англией, если вы станете нападать на ее торговлю, мистер Хиппантинг… Ну?… Мы рухнем оттого, что занимались бизнесом в белых перчатках, а что будут делать другие страны, мистер Хиппантинг? Можете вы мне ответить на этот вопрос?
Хиппантинг. Нет, мистер Слэддер.
Слэддер. Ах! Так я вас обошел?
Хиппантинг. Да, мистер Слэддер. Я не так понятлив, как вы.
Слэддер. Рад, что вы уловили суть дела. Что до понятливости, у меня самого ее не особенно много, но я пользуюсь тем, что мне дано природой. Ну, вы еще что–то хотели сказать?
Хиппантинг. Только умолять вас, мистер Слэддер, подумать об этих несчастных людях.
Слэддер. Ну вот! Вы же признали, что у человека может быть собственный бизнес, к которому нельзя относиться так, как к обычной вечеринке. Чего еще вы хотите?
Хиппантинг. Я хочу, чтобы вы спасли их, мистер Слэддер.
Слэддер. Спасти их? Спасти их? Да что же с ними происходит? Я ведь не убиваю их.
Хиппантинг. Нет, мистер Слэддер, вы не убиваете их. Детская смертность, правда, несколько превысила норму, но я не могу сказать, что это произошло только из–за вашего хлеба. Также очень много мелких заболеваний среди взрослых, в основном страдают их органы пищеварения, но никто не может выяснить причину в каждом конкретном случае. Но состояние их здоровья и их зубов было бы совершенно иным, если б они ели простой пшеничный хлеб.
Слэддер. Но в моем хлебе есть пшеница, приготовленная особым способом.
Хиппантинг. Ах! Вот в особом способе все и дело, как я полагаю.
Слэддер. Что ж, им не следует покупать товар, если он так плох.
Хиппантинг. Ах, они не могут удержаться, бедные простаки; их приучили к этому с раннего детства. Вирилус, Хлебус и Витус — все они якобы гораздо лучше хлеба, так что приходится им выбирать между этими тремя. Хлеб никогда не рекламируют, как и Богом дарованную пшеницу.
Слэддер. Мистер Хиппантинг, если я такой дурак, что продаю свои товары, то я от этого и страдаю, если они такие дураки, что покупают мой Вирилус, то они от этого страдают — а они страдают, судя по вашим словам. Что ж, это естественный закон, который для вас в новинку. Но почему я должен страдать сильнее, чем они? Кстати, если я уберу свой Вирилус с рынка, чтобы просто порадовать вас, мистер Хиппантинг, потеряю пустяковую сумму в тридцать тысяч в год…
Хиппантинг. Я… э…
Слэддер. О, не думайте об этом. Скромный пустячок на радость ближнему! Но если я так поступлю, возрастут продажи Хлебуса и Витуса (которые не имеют никакого отношения к моей фирме). И вашим друзьям от этого легче не станет, поверьте мне, поскольку мне прекрасно известно, из чего эти штуки делают.
Хиппантинг. Я не говорю о жестокости других. Я пришел, чтобы сказать вам, мистер Слэддер, что из–за «пустяков», которыми вы занимаетесь, наша английская раса утратит всю древнюю мощь, лишится множества славных молодых людей; или они станут немощными задолго до того дня, который был предназначен богом.
Эрминтруда (из–за сцены). Отец! Отец!
(Слэддер вскакивает и замирает, ожидая решающих известий. Входит Эрминтруда.)
Эрминтруда. Отец! Мыши съели сыр.
Слэддер. Ах! Публика тоже… О! (Он внезапно вспоминает о Хиппантинге).
Хиппантинг (горестно). Какое новое злодейство готовится, мистер Слэддер? (Все стоят молча). Прощайте, мистер Слэддер.
(Он идет к двери, минуя Эрминтруду. Смотрит на нее и вздыхает на ходу. Он проходит мимо миссис Слэддер у самой двери и молча кланяется. Выходит.)
Эрминтруда. Что ты сказал мистер Хиппантингу, отец?
Слэддер. Сказал! Говорил только он один! Он, этот Хиппантинг, не дает другим и слова сказать.
Эрминтруда. Но, отец… Что привело его к тебе?
Слэддер. Он явился, чтобы называть твоего бедного старого отца всякими обидными словами, вот зачем. Похоже, твой старый отец — довольно–таки злобный субъект, Эрминтруда.
Эрминтруда. О, отец, я уверена, что он не имел в виду ничего подобного.
(Хиппантинг с мрачным выражением лица появляется за окном. Эрминтруда подбегает к окну и следит за Хиппантингом, пока он не скрывается из виду. Она молча машет Хиппантингу рукой так, чтобы отец этого не видел.)
Слэддер. О, он как раз это и сказал. Он это сказал. Мне жаль того епископа, с которым он ссорится, если и ему достается так же, как твоему бедному старому отцу. Бедный я, несчастный!…
Эрминтруда. Я не думаю, что он ссорится с епископом, отец. По–моему, он просто настаивает, что нет и не может ничего похожего на вечное наказание. Я думаю, что это очень мило с его стороны.
Слэддер. Меня нисколько не заботит, каким будет это вечное наказание и будет ли вообще. Но человек, который ссорится с начальником своей фирмы, — просто дурак. Если епископ так стремится в ад, то он будет ломиться туда изо всех сил.
Эрминтруда. Д–д-а, наверное, будет. Но, папа, разве ты не рад, что мои мышки съели новый сыр? Я думала, ты обрадуешься, папа.
Слэддер. Очень рад, дитя мое. Очень рад. Но теперь я отчего–то не испытываю той радости, которую предвкушал. Я не знаю почему. Он, кажется, как–то сбил меня с пути.
Эрминтруда. Ты сказал, что дашь мне все, чего я захочу.
Слэддер. Так и будет, дитя мое. Так и будет. Машину, если пожелаешь, с шофером и лакеем в придачу. Теперь мы можем купить все, и я не стану жадничать…
Эрминтруда. Я не хочу машину, папа.
Слэддер. А что бы ты хотела иметь?
Эрминтруда. О, ничего, папа, ничего. Вот только насчет герцога, папа…
Слэддер. Какого герцога, Эрминтруда?
Эрминтруда. Мама сказала, что ты захотел, чтобы я когда–нибудь вышла замуж за герцога, папа.
Слэддер. Ну?
Эрминтруда. Ну… Я…не думаю, что мне этого хочется, папа.
Слэддер. Ах! Вот так. Вот так. Вот так. И за кого ты хочешь выйти замуж?
Эрминтруда. О, папа!
Слэддер. Ну? (Эрминтруда молчит). Когда я был в его возрасте, я тяжким трудом зарабатывал себе на жизнь.
Эрминтруда. О, папа… Откуда ты знаешь про его возраст?
Слэддер. Ну, я–то полагал, что ему сейчас 82, а будет 83… Но я, конечно, ничего не понимаю в окружающем мире. Наверное, раньше я ошибался.
Эрминтруда. О, папа, он молодой.
Слэддер. Дорогая моя, не говори этого. Дорогая, ты меня удивляешь. Ну–ну–ну. Мы живем и учимся. Не так ли? И как же его зовут?
Эрминтруда. Это мистер Хиппантинг, папа.
Слэддер. О–о-о! Это мистер Хиппантинг, да? О–го, о–го! (Он хватает колокольчик, крича «Хваст!» Но обращается он, похоже, к дочери, а может — к самому себе). Мы встретимся с мистером Хиппантингом.
Эрминтруда. Что ты собираешься делать, папа?
Слэддер. Мы встретимся с мистером Хиппантингом (Входит Хваст). Хваст, бегите за мистером Хиппантингом и приведите его сюда. Скажите, что я хочу ему кое–что сказать. Он ушел туда. Скорее!