Политик. Было бы лучше, если б Ваше Величество ослушались Императора. Он уже стар и не посмеет мстить.
Король. Я так решил. Человек будет изгнан.
(Входит Герольд и дует в свой горн).
Герольд. Посол Императора.
(Входит Посол. Он кланяется Королю, встав у самой двери).
Король. С какой целью прибыл ко мне из Энг–Батая Посол Императора?
Посол. Я принес Вашему Королевскому Величеству дар от великого Императора (Посол и его люди кланяются), который правит в Энг–Батае, воздаяние за повиновение его эдиктам, кубок бесценного вина. (Он делает знак и входит паж, несущий стеклянный кубок. Паж отменно сложен, золотистые волосы спадают до подбородка и завиваются концами наружу. Светло–вишневый пояс на его тунике по цвету в точности совпадает с вином в кубке, который он держит в руках). Он просит тебя выпить его; знай, что оно было изготовлено виноделами, секреты которых утеряны, и хранилось в тайных подземельях более сотни лет; а виноградники, в которых оно добыто, давным–давно уничтожены войной, и живут ныне только в легендах и в этом вине.
Король. Ты говоришь, это дар за повиновение.
Посол. Дар из древних винных садов солнца.
Король. Как Император узнал, что я повиновался ему?
Посол. Ни один человек не пожелает ослушаться Императора.
Король. А если я дам приют тому человеку, который укрылся в священном месте?
Посол. Если будет так, Император предложит тебе испить из этого золотого кубка (делает знак, и кубок приносит горбатый и уродливый карлик) и простится с тобой навеки.
Король. Ты сказал, навеки?
Посол. Навеки.
Король. И что же у тебя в кубке?
Посол. Там не простой яд, а нечто столь загадочное и смертоносное, что змеи в Лебутарне в страхе спасаются от этого. Путешественники в тех краях несут перед собой на расстоянии вытянутой руки кубок с таким ядом. Змеи прячут свои головы от страха. И путешественники благополучно минуют пустыню и прибывают в Энг–Батай.
Король. Я не дам приюта этому человеку.
Посол. Тогда нет нужды в этом даре Императора.
(Он выплескивает содержимое кубка прямо в дверной проем на мраморный пол. Поднимаются клубы дыма.)
Король. Но я не отдам и приказа посылать его голову в Энг–Батай.
Посол. Как жаль, это вино поистине драгоценно.
(Выплескивает и его).
Король. Я изгнал его, и теперь он в безопасности. Я отказался и от повиновения, и от неповиновения.
Посол. В таком случае Император дарует тебе великую честь — самому избрать дар из посланных к твоему двору. (Делает знак. Входит огромный нубиец с двумя чашами.) Император предлагает тебе испить из одной из этих чаш.
(Огромный нубиец приближается к Королю, держа на подносе две чаши. Политик крадется прочь. Выходит налево.)
Король. Эти чаши до странности схожи.
Посол. Только один мастер в городе Кузнецов мог заметить разницу. Император повелел убить его, и теперь разницы не знает никто.
Король. Содержимое также одинаково.
Посол. Странным образом одинаково (Король колеблется). Император предлагает тебе выбрать дар и испить.
Король. Император отравил эти чаши!
Посол. Ты неверно судишь о намерениях Императора. Только одна чаша отравлена.
Король. Ты сказал, что отравлена одна?
Посол. Только одна, о Король! И кто может сказать, которая?
Король. А если я откажусь это сделать?
Посол. Есть наказания, которых Император никогда не называет. О них не говорят в присутствии Императора. Но Император делает знак, и они применяются. Он делает знак всего одним пальцем.
Король (про себя). Как чудесно выглядит вино.
Посол. В одном из кубков вино — чуть менее редкое и чуть менее драгоценное в людских очах, чем то, которое, увы, теперь утрачено.
(Он смотрит туда, куда выплеснул вино из первого кубка).
Король. А что же в другом?
Посол. Кто может сказать? Это одна из самых сокровенных тайн придворных отравителей Императора.
Король. Я пошлю за моими виночерпиями, преуспевшими в своем деле, и они узнают аромат чаш.
Посол. Увы, но императорские отравители добавили такой ингредиент, подобный вину, в свой самый тайный отвар, что ни один человек не сможет сказать, где их работа, а где — бесценное вино.
Король. Я пошлю за своими дегустаторами, и они отведают содержимое чаш.
Посол. Увы, но риск слишком велик.
Король. Риск — это обязанность королевских дегустаторов.
Посол. Если они отведают сокровище императорских отравителей — прекрасно. Но если они, если какие–то простые люди, отведают вина, которое Император посылает только королям, и притом немногим королям — это будет оскорбление древнего вина Императора, оскорбление, которое невозможно простить.
Король. Разумеется, я могу послать за своими жрецами, которые откроют божественное знание, сожгут странные травы перед богами, хранящими Золотые Острова.
Посол. Это дозволено.
Король. Пошлите за жрецами.
Король (про себя). Они распознают. Жрецы сделают за меня этот ужасный выбор. Они сожгут свои травы и распознают. (Послу). Мои жрецы весьма искусны. Они служат богам, хранящим Золотые Острова.
Посол. У Императора иные боги.
(Слева входят два жреца из Ордена Солнца. За ними следуют два послушника. Один несет треножник, а другой — гонг. Жрецы склоняют головы, послушники низко кланяются. Посол стоит с поистине восточным спокойствием у двери, от которой он не удалялся с тех самых пор, как вошел. Безразличный Нубиец неподвижно стоит рядом с королем, держа на подносе две чаши).
Король. Император почтил меня этими двумя чашами с вином, чтобы я мог испить из одной во славу его трона. Я приказываю вам вопросить богов, чтобы они ясно поведали вам, из которой чаши лучше пить.
Первый жрец. Мы уже достаточно докучали богам ароматами редчайших солей. Мы вознесем к ним ароматы трав, которые они так любят. Мы обратимся к ним в тишине, и они ответят на наши вопрошания, когда до них донесется дым с треножника, который священен для Солнца.
(Безразличие Посла и неподвижность Нубийца становятся зловещими. Два жреца склоняются над треножником. Они возлагают на него травы. Они простирают над ним руки. Травы начинают тлеть. Дым возносится вверх. Затем они отступают.)
Первый жрец. Боги спят.
Король. Они спят! Боги, хранящие Золотые Острова?
Первый жрец. Боги спят.
Король. Докучайте им, как никогда прежде. Я пожертвую множество овец. Я одарю изумрудами Слуг Солнца.
(Второй послушник становится возле треножника и неутомимо бьет в свой огромный гонг, как будто медленно тикают огромные часы).
Первый жрец. Мы будем вопрошать богов, как никогда прежде. (Они бросают в огонь больше трав и порошков. Дым становится гуще и гуще. Он поднимается ввысь. Жрецы извиваются над треножником, как и прежде. По их знаку гонг умолкает). Боги заговорили.
Король. Каковы же их слова?
Первый жрец. Выпей из чаши, что стоит слева.
Король. Ах! Мои боги защищают меня. (Он быстро берется за чашу. Он смотрит прямо на посла, лицо которого остается непроницаемым. Посол только наблюдает. Король приподнимает чашу, стоящую слева, едва отрывая ее от подноса. Он пристально смотрит на жрецов. Наконец он шевелится. Он различает странное выражение на лице жреца. Он опускает чашу. Он делает шаг и смотрит жрецу прямо в лицо). ЖРЕЦ!… Жрец!… Что вижу я в глазах твоих?