Елена. Послушай, Элисон. Тебе нужно решить, что делать дальше. У тебя будет ребенок, на тебя ложится новая ответственность. Раньше все было совсем иначе, ты рисковала только собой. Но больше так жить ты не можешь.
Элисон. Я измучилась. Я вздрагиваю, как только он. входит в комнату.
Елена. Почему ты не сказала ему, что у тебя будет ребенок?
Элисон. Не знаю. (Угадав возможный ход мысли Елены.) Да нет, это его ребенок. Тут не может быть никакого сомнения. Видишь ли… (С улыбкой.) Я никогда никого больше не хотела.
Елена. Слушай, дорогая, ты должна сказать ему. Или он научится вести себя, как все нормальные люди, и будет заботиться о тебе…
Элисон. Или?..
Елена. Или тебе нужно бежать из этого сумасшедшего дома.
Резкий звук трубы.
Зверинец какой-то. Что уж говорить о любви — он вообще не способен на человеческие чувства.
Элисон (указывая на комод). Видишь там медведя с белкой? Это мы — он и я.
Елена. Ну, и что это значит?
Элисон. Такая у нас игра: мишка и белка, белка и мишка.
На лице Елены полное непонимание.
Да, это похоже на помешательство, я знаю. Умопомешательство. (Берет игрушки.) Вот это он, а это — я.
Елена. Так он еще и дегенерат!
Элисон. Совсем не дегенерат. Это все, что у нас осталось. Или — оставалось. Теперь даже белка и медведь стали другими. Елена. С тех пор как я приехала?
Элисон. Эту игру мы придумали, когда остались одни после отъезда Хью за границу. Для нас это была лазейка, через которую можно было сбежать от всех проблем. Это был наш собственный тайный культ. Мы превращались в плюшевых зверушек с плюшевыми мыслями. У них была простая любовь друг к другу. Игривые, беззаботные создания, в своем собственном уютном уголке. Глупая колыбельная для людей, которые не в силах оставаться человеческими существами. А теперь эти маленькие глупые зверушки погибли. Это была сама любовь, без всяких мыслей. (Кладет игрушки наместо.)
Елена (сжимает ее руку). Послушай меня: ты должна с ним бороться. Бороться или бросить его. Иначе он погубит тебя.
Входит Клифф.
Клифф. Ты здесь, дорогая? Привет, Елена. Чай готов? Элисон. Да, милый, готов. Позови, пожалуйста, Джимми. Клифф. Ладно. (Кричит.) Эй ты, урод! Прекрати шум и иди пить чай. (Выходит на середину комнаты.) Собираетесь куда-нибудь?
Елена (переходит налево). Да.
Клифф. В кино?
Елена. Нет. (Пауза.). В церковь.
Клифф (искренне удивлен). Вот как! Понятно. Вместе идете? — Елена. Да. Ты пойдешь?
Клифф. Видишь ли… Я… Я еще не все газеты прочел. Чай, чай, чай! Давайте же пить чай. (Садится у дальнего конца стола.)
Елена ставит тарелки на стол, садится слева и они принимаются за еду. Элисон за туалетным столиком красит губы и пудрится.
Появляется Джимми. Он кладет трубу на книжную полку, подходит к столу.
Привет, старина. Садись пить чай. Спрятал бы ее куда-нибудь подальше, свою адскую трубу.
Джимми. Она должна тебе нравиться. Если человек не любит хороший джаз, он не способен понимать ни музыку, ни людей. (Садится у правого конца стола.)
Елена. Чепуха.
Джимми (Клиффу). Вот и аргумент в мою пользу. Ты знаешь, что Вебстер играет на банджо?
Клифф. Ты серьезно?
Елена. Он обещал в следующий раз захватить его с собой.
Элисон (про себя). Этого еще не хватало.
Джимми. В этом доме не умеют обращаться с газетами! Посмотрите. Я же их еще не видел, во всяком случае те, что заслуживают особого доверия.
Клифф. Кстати, можно мне почитать твой «Нью…»
Джимми. Нет, нельзя! (Назидательно.) Если тебе что-нибудь нужно — купи. Как я. Цена…
Клифф. Девять пенсов, продается в любом киоске. Ты жадина, старик.