Марк. Иван — трус.
При этих словах Иван принимает окончательное решение: он стремительно выходит.
Серж(После паузы). Браво.
Пауза.
Марк. Лучше бы сегодня вечером нам вообще не встречаться… да?… Я лучше тоже пойду… Мне тоже надо было уйти…
Серж. Возможно…
Марк. Ладно…
Серж. Ты сам трус… Ты нападаешь на человека, который не способен защищаться… И ты это прекрасно знаешь…
Марк. Ты прав… Понимаешь, я вдруг перестал понимать, что связывает меня с Иваном… Я не понимаю, на чем держатся наши отношения с ним.
Серж. Иван всегда был таким.
Марк. Нет. В нем было какое-то безумие, что-то нелепое… Он не был стойким, но его странности обезоруживали…
Серж. А я?
Марк. Что, а ты?
Серж. Ты знаешь, что тебя связывает со мной?
Марк. Такие вопросы могут далеко нас завести…
Серж. Давай.
Недолгая пауза.
Марк…Мне жаль, что я расстроил Ивана.
Серж. О! Наконец-то ты сказал хоть что-то человеческое… Тем более, что касается мазни у него над камином, боюсь, ее написал его отец.
Марк. Да? Вот черт!
Серж. Да…
Марк. Но ты тоже ему…
Серж. Да, да, но произнося это, я как раз и вспомнил.
Марк. Ах черт…
Серж. М-да-а…
Небольшая пауза. Звонят в дверь. Серж идет открывать. Иван стремительно входит в комнату, и едва войдя, сразу же начинает говорить, как и в первый раз.
Иван. Возвращение Ивана! Лифт был занят, и я бросился вниз по лестнице думал, спускаясь по ней бегом: трус, половинчатое существо, бесхребетный, и я сказал себе: я вернусь с пушкой и убью его, он узнает, какой я безвольный и раболепный, спускаюсь на первый этаж и там уже соображаю: старина, не за тем же ты шесть лет посещал психоаналитика, чтобы в конце концов убить своего лучшего друга, не за тем же ты посещал психоаналитика, чтобы не разглядеть за этим словесным безумием глубокий душевный дискомфорт, и вот я начинаю подниматься, и преодолевая ступени прощения, я говорю себе: Марк нуждается в помощи, я должен ему помочь, даже если страдаю сам… Кстати, я как-то говорил о вас с Финкельзоном…
Серж. Ты говоришь с Финкельзоном о нас?!
Иван. Я говорю с Финкельзоном обо всем.
Серж. А почему ты говоришь о нас?
Марк. Я запрещаю тебе говорить обо мне с этим болваном!
Иван. Ты не можешь ничего мне запретить.
Серж. Почему ты говоришь о нас?
Иван. Я чувствую, что у вас напряженные отношения, и я хотел, чтобы Финкельзон мне объяснил…
Серж. И что говорит этот придурок?
Иван. Он говорит довольно забавные вещи…
Марк. Эти люди высказывают свое мнение?!
Иван. Нет, они не высказывают своего мнения, но в данном случае он сказал свое мнение, даже сделал какое-то движение, хотя обычно неподвижен, он вечно мерзнет, я говорю ему: двигайтесь!..
Серж. Ладно, так что он сказал?
Марк. Зачем нам это надо?
Серж. Я хочу знать, что говорит о нас этот кретин, черт возьми!
Марк. Да плевать нам на то, что он сказал!
Серж. Так что он сказал?
Иван(роясь в кармане куртки). Вы хотите знать?…
Вынимает из кармана сложенную бумажку.
Марк. Ты что, записывал?!
Иван(разворачивая бумажку). Я записал, потому что это сложно… Прочесть?
Серж. Читай.
Иван… «Если я есть я потому что я есть я, а ты есть ты, потому что ты есть ты, значит я — я, а ты — ты. Зато если я — я, потому что ты — ты, а ты — ты, потому что я — я, значит я — не я, а ты — не ты…» Вы понимаете, что я должен был это записать.
Небольшая пауза.
Марк. Сколько ты ему платишь?
Иван. Четыреста франков за сеанс, два раза в неделю.
Марк. Прелестно.
Серж. И непременно наличными. Никаких чеков. По Фрейду, ты должен обязательно ощущать расставание с деньгами.