МИССИС ХЭШЕБАЙ (вскакивает и начинает ходить взад и вперед). Помолвка, вы говорите? Ну, моя деточка, эта помолвка живо обратится в размолвку, если я только возьмусь за это как следует.
ЭЛЛИ (безнадежно). Нет, вы напрасно так говорите. Меня вынуждает к этому честь и чувство благодарности. Я уж решилась.
МИССИС ХЭШЕБАЙ (останавливается у дивана и, перегнувшись через спинку, отчитывает Элли). Вы, конечно, сами прекрасно понимаете, что это совсем не честно и не благородно – выйти замуж за человека, не любя его. Вы любите этого Менгена?
ЭЛЛИ. Д-да. Во всяком случае…
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Меня совершенно не интересуют все эти «всякие случаи», я хочу, чтобы вы мне выложили все начистоту. Девушки в вашем возрасте способны влюбиться в самых невообразимых идиотов, особенно стариков.
ЭЛЛИ. Я очень хорошо отношусь к мистеру Менгену. И я всегда…
МИССИС ХЭШЕБАЙ (нетерпеливо заканчивая ее фразу, стремительно переходит на правый борт)… «буду благодарна ему за его доброту к моему дорогому папе». Это я уж все слышала. А еще кто есть?
ЭЛЛИ. То есть… что вы хотите сказать?!
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Есть кто-нибудь еще? Вы в кого-нибудь влюблены по-настоящему?
ЭЛЛИ. Конечно нет – ни в кого.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Гм… (Ей попадается на глаза книга, лежащая на чертежном столе, она берет ее в руки, и заглавие книги, по-видимому, ее поражает; она смотрит на Элли и вкрадчиво спрашивает.) А вы не влюблены в какого-нибудь актера?
ЭЛЛИ. Нет, нет! Почему… почему вам это пришло в голову?
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Ведь это ваша книга? Что это вам вдруг вздумалось читать «Отелло»?
ЭЛЛИ. Отец научил меня любить Шекспира.
МИССИС ХЗШЕБАЙ (швыряя книгу на стол). Действительно! Ваш отец, по-видимому, правда не в себе!
ЭЛЛИ (наивно). А вы разве никогда не читаете Шекспира, Гесиона? Мне просто это кажется удивительным. Мне так нравится Отелло.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Отелло нравится? Потому что он ревнивец?
ЭЛЛИ. Ах нет, не это. Все, что там насчет ревности, – просто ужасно. Но вы не находите, что это было просто непостижимое счастье для Дездемоны, которая мирно росла дома, вдруг встретиться с таким человеком… Ведь он скитался по всему свету, жил в таком кипучем мире, совершал всякие чудеса храбрости, столько испытал всяких ужасов – и вот все же что-то нашел в ней, что притягивало его, и он мог часами сидеть и рассказывать ей обо всем этом.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Ах, вот вам какие романы по вкусу?
ЭЛЛИ. Почему же непременно роман? Это могло и на самом деле случиться. (По глазам Элли видно, что она не спорит, а мечтает.)
Миссис Хэшебай внимательно вглядывается в нее, потом не спеша подходит к дивану и усаживается с ней рядом.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Элли, милочка! А вы не обратили внимания, что все эти истории, которые он Дездемоне рассказывает, ведь на самом деле их не могло быть?
ЭЛЛИ. Ах, нет. Шекспир думал, что все это могло случиться.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Гм… Вернее, Дездемона думала, что все это так и было. Но этого не было.
ЭЛЛИ. Почему вы говорите об этом с таким загадочным видом? Вы прямо сфинкс какой-то. Никогда не могу понять, что вы в сущности хотите сказать?
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Если бы Дездемона осталась в живых, она бы вывела его на чистую воду. Иногда мне, знаете, приходит в голову, не потому ли он и задушил ее?
ЭЛЛИ. Отелло не мог лгать.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Откуда вам это известно?
ЭЛЛИ. Шекспир так и сказал бы, что Отелло лгал. Гесиона, ведь есть же на свете мужчины, которые действительно делают замечательные вещи. Мужчины, похожие на Отелло; только, конечно, они белые, очень красивые и…
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Ага! Наконец-то мы пришли к сути дела. Ну, теперь расскажите мне про него все. Я так и знала, что тут кто-то есть. Потому что иначе вы не чувствовали бы себя такой несчастной из-за Менгена. Вам даже улыбалось бы выйти за него замуж.