СЫН. Ложись на операцию.
ОТЕЦ. В моем-то возрасте?
СЫН. Тогда походи. Может, отпустит.
ОТЕЦ (ходит кругами, СЫН наблюдает за ним. Беспомощно). Не очень-то тут разгуляешься… Почему у тебя такая грязь? (Пауза.) Нда… Так у тебя есть ее фотография?
СЫН. Зачем тебе?
ОТЕЦ. Хочу показать ее Бьемелям… Помнишь их?
СЫН. Нет. Показать — зачем?
ОТЕЦ. Просто так.
СЫН. Ты что, с ними общаешься?
ОТЕЦ. Я же сижу с их сыном.
СЫН. Почему?
ОТЕЦ. Я же рассказывал! У мальчика задержка в развитии, вот я и сижу с ним, когда родители работают допоздна.
СЫН. И часто ты у них бываешь?
ОТЕЦ. Да нет, только после обеда я его забираю из детского сада, кормлю, мы с ним играем… потом я читаю вслух. Тяжело ему в жизни придется…
СЫН. Тебя это волнует?
ОТЕЦ. Да нет. Родители его любят.
СЫН. А ты?
ОТЕЦ. Он радуется, когда я прихожу. Так что, есть у тебя ее фотография или нет?
СЫН. Кажется, есть. (Ищет на столе.) Да, вот… Но я ее не отдам. Она тут поет, видишь?
ОТЕЦ. Вижу. Какая серьезная.
СЫН. Она всегда серьезная.
ОТЕЦ. Красивая девушка.
СЫН. Очень.
ОТЕЦ. Тебе она нравится?
СЫН. Почему ты спрашиваешь?
ОТЕЦ. Просто интересно.
СЫН. Довольно сильно нравится.
ОТЕЦ. Довольно — для кого?
СЫН. Для нее. Прошу тебя, не лезь в душу, оставь меня в покое.
ОТЕЦ. Хорошо, хорошо, молчу… Да… Завтра три года, как умерла Элин.
СЫН. Правда?
ОТЕЦ. Но уж это ты должен помнить!.. Ты же сам прекрасно знаешь… Или забыл?
СЫН. Нет, не забыл. Но неужели с тех пор прошло столько времени? Помню только, что это случилось осенью.
ОТЕЦ. Да, осенью. Неужели ты не помнишь, как они позвонили, ночью… Я этого никогда не забуду…
СЫН. Ты закричал.
ОТЕЦ. От боли.
СЫН. Я понимаю.
ОТЕЦ. Ничего ты не понимаешь. Мы прожили вместе тридцать семь лет.
СЫН. Но ведь мы с тобой давно знали, что она умирает.
ОТЕЦ. Ничего подобного.
СЫН. Знали. Накануне мы пришли ее навестить, и ты сам сказал, что ей недолго осталось.
ОТЕЦ. В тот день она была такой умиротворенной.
СЫН. Да нет… Она просто была далеко от нас. Она тебя не узнала.
ОТЕЦ. Что ты говоришь? Конечно, она меня узнала, просто она устала очень.
СЫН. Она была уже почти мертва… Разве не так?
ОТЕЦ. Нет. Иначе я бы не уехал домой в тот вечер. Я бы остался с ней до конца. Почему я не умер первым? Ты можешь мне сказать? Ты же не знаешь, как мне тяжело.
СЫН. Тогда почему ты терпишь?
ОТЕЦ. Я бы не стал терпеть, если бы не моя вера.
СЫН. Но я видел, как ты трахал какую-то официантку за несколько дней до того, как умерла мать. На полу, в ресторане, зажег свет и увидел, как ты ее… Нет, я тебя не виню, это вообще не мое дело. Наверное, тебе было трудно без матери… Сколько она лежала в больнице, четыре года?..
ОТЕЦ. Что ты несешь? Как тебе не стыдно? Я никогда не изменял твоей матери! Никогда. (Пауза.) И в чем ты меня, собственно, обвиняешь?
СЫН. Да ни в чем! Прости, я сам не знаю, зачем заговорил об этом…
ОТЕЦ. Я просто не понимаю, о чем ты.
СЫН. Тогда ты меня не заметил… ты был слишком пьян. Может, она меня заметила, не знаю.
ОТЕЦ. Кто это был?
СЫН. А ты не помнишь?
ОТЕЦ. Нет, потому что это неправда; я не мог так поступить…
СЫН. Почему?
ОТЕЦ. Потому что я никогда бы не поступил так с Элин. Кто же это мог быть?
СЫН. Такая маленькая — забыл, как ее звали. Она была новенькая, и, кстати, дура. Работала в буфете.
ОТЕЦ. Наверное, это Маргарита.
СЫН. Да? Такая темненькая, маленькая?
ОТЕЦ. Точно, Маргарита.
СЫН. Значит, она.
ОТЕЦ. Ты все придумал…
СЫН. Нет, не придумал.
ОТЕЦ. Я понятия не имею, о чем ты говоришь! (С озлоблением.) Что тебе надо?
СЫН. Ты не можешь немного побыть в своей комнате? Я хочу остаться один. Хотя бы ненадолго.
ОТЕЦ. Да, конечно, пожалуйста, я уже ухожу. Что ты будешь делать?