И в а н (резко). А ты сваха! Люблю же я тебя! Люблю до одури!
Л ю б а в а. Опять?! Ну до чего же ты непонятливый! (Руки невольно легли на его плечи, но не обняли — оттолкнули.) Не надо, Ваня. Ну, честное слово, не надо.
И в а н. Лизавету жалеешь? Какая ты добрая, Люба! Ведь ты за мой счет добрая!
Л ю б а в а. Не надо об этом. Смотри, день-то какой красивый!
И в а н. Да, красивый. Езжу по дню, а красоты его не замечаю.
Л ю б а в а. Должность хлопотливая… И сам себя не щадишь.
И в а н. Чтоб деньгу накопить, надо много думать, вертеться. На голом энтузиазме далеко не уедешь. Наивные люди повывелись. Им результат подай.
Л ю б а в а. А разве нет результатов? И фермы новые, и жилье… Помаленьку новоселы подъезжают. Село на глазах меняется.
И в а н. Только моя жизнь без изменений.
Л ю б а в а (прижалась к нему, забывшись). Устал, бедненький!
И в а н. Любушка, зорька моя…
Л ю б а в а (отстранившись). Так Сергей меня звал…
И в а н. Не надо о нем, Люба. Одним прошлым не проживешь.
Л ю б а в а. Наверно, ты прав, Ваня. Поцелуй меня, что ли?
И в а н. Поверишь ли — не умею! Я ведь ни разу не целовался.
Л ю б а в а. Бедняжка!
И в а н. Нет, Любушка, не-ет! Я теперь не бедняжка! Теперь я самый богатый человек на земле. Я… (Стиснул ее в объятиях.)
Л ю б а в а. Ничего не хочу знать… мой, мой!
И в а н. Твой до смерти, Люба! Всегда был твой!
Л ю б а в а. Чудо, чудо свершилось! Душа ожила!
С визгом врывается Л и з а в е т а. Расталкивает их.
Л и з а в е т а. Отравлю-юсь! И мертвая приходить к вам буду! Не видать вам счастья! Не вида-ать! (Разорвав какой-то пакетик, высыпала в горсть таблетки.)
Иван выбил таблетки из рук.
Отдай! Отдай! Тут смерть моя!
И в а н (заламывая ей руку). Не бесись. Чего тебе нужно?
Л и з а в е т а. Тебя, тебя-яя… Женишься на этой… на Любке — в день свадьбы на воротах твоих повешусь!
Л ю б а в а (нежно, прощально улыбнувшись ему). Иди, Ваня. Мы сами тут разберемся.
И в а н, выпустив руку Лизаветы, уходит. Любава сразу опала, как цветок осенью.
Л и з а в е т а (еще не осознав, что натворила). Любка! Страшная ты какая! Что ты, Любка? Из-за него? Не стоит он нас. Все мужики, вместе взятые, не стоят мук наших! Нашла из-за кого убиваться! Очнись, Люба! Нам ли с тобой… с красотой нашей… не пропадем! Любушка! Ну! (Встряхивает Любаву.)
Та, где стояла, там рухнула.
Люба! Любушка… подруга! (Трясет ее, бежит за водой, брызжет ей в лицо.)
Л ю б а в а (открывая глаза). А где жаворонки?
Л и з а в е т а. Какие жаворонки? Бог с тобой, Люба! Осень уже…
Л ю б а в а. Осень? Ну да, осень… осень! Моя осень… (Поднимается. Увидав пакетик на полу, прочитала вслух.) «Цитрамон»… Так вот чем ты отравиться хотела!
Л и з а в е т а (трусливо озираясь). Надо же было вас припугнуть…
Л ю б а в а (влепив ей в лицо тяжелый плевок). Дрянь!
Л и з а в е т а. Ты что, ошалела?
Л ю б а в а. Не подходи ко мне! (Поднялась, идет к двери.)
Л и з а в е т а. Куда ты, Люба? Одну не пущу.
Л ю б а в а. Не смей! К Володьке пойду… провинилась я перед ним. (Уходит.)
Входит М а т р е н а.
М а т р е н а. Опять поссорились? Ивана поделить не можете? Лизавета. Ах, тетка! Кабы он на две половинки делился! Чтобы и Любке и мне поровну! Не делится ведь… никак!..
По улице идет И в а н.
И в а н (остановился). Еще одна зима минула. Торопливая, странная зима. Если по дням перебирать, вроде бы вспомнить нечего. Но что-то было, было! И кануло безвозвратно. Я знаю, то уже не вернуть… Летят годы, как журавли. Но журавли возвращаются в гнезда свои. А прошлое вьет гнезда только в памяти нашей. Лучше не терзать ее, память… Есть сила инерции, которая помогает забыться… Есть дело… Инерция и дело. Дело и инерция…
Подходит Л и з а в е т а.
Л и з а в е т а. Все еще хромаешь, Иван Семенович?
И в а н. Хромаю, пока хромается.
Л и з а в е т а. Загляни на ночку ко мне… выправлю.
И в а н. Скорей на обе ноги захромаю.
Л и з а в е т а. И такое возможно. Побаиваешься меня?
И в а н. Прошло то время, Лиза… Давно уж Иван Рушкин не тот человек, да и ты поизносилась.