Многие голоса. А, попы!
Блум. Я разумею церковь! Только проявив самообладание и дисциплину, сможем мы привлечь церковь на свою сторону!
Голос с места. На свою сторону.
Блум (вежливо). На свою сторону.
Голос из задних рядов. Если попам не удается держать рабочих в страхе, так на кой черт они нам нужны?
Многие голоса. Слушайте! Слушайте!
Третий голос с места. Да, так для чего они нам?
Блум (невозмутимо). Церковь не становится на сторону рабочих. Это мы видим. Это мы видим. Но церковь не становится и на нашу сторону, ибо сами мы лишены той выдержки и дисциплины, которой мы требуем от рабочих, от рабочих. Но если мы пожелаем, церковь поможет нам.
Голос с места. Поможет нам.
Блум (вежливо). Поможет нам. Я в общем согласен с выдвинутым предложением. Но если мы не обеспечим себе помощь церкви, нам не удастся это предложение провести в жизнь.
Голос с места. Провести в жизнь.
Блум (вежливо). Провести в жизнь. Таково мое мнение.
(Спускается с трибуны.)
Холгер. Слово имеет господин Кетил!
(Всеобщее одобрение. Все спешат в залу через обе двери.)
Кетил (тем временем поднимается на трибуну). Итак, значит, это нам недостает дисциплины!
(Смех, возгласы: «Слушайте! Слушайте!»)
А попики-то бедные, церковь-то, бедняжка, — не знает, как ей быть, не знает, как помочь нам, потому что у нас нет выдержки и дисциплины!
(Смех, возгласы: «Слушайте! Слушайте».)
Вот, значит, почему церковь оказывала помощь тем, кто имел власть. Ведь все, кто имел власть, всегда имели выдержку и дисциплину!
(Веселое возбуждение.)
Так возьмем же, наконец, власть в свои руки, тогда мы сможем быть вполне уверены в помощи церкви.
(Всеобщий восторг.)
То же самое можно сказать и относительно рабочих. Когда правительство в Париже расстреляло десять тысяч рабочих, а именно десять тысяч самых худших подстрекателей, неугомонных и непримиримых, — то настал мир, длившийся много лет. В некоторых случаях кровопускание весьма невредно.
(Смех, возгласы: «Слушайте! Слушайте!» Шумные разговоры в зале.)
Может быть, оно скоро произойдет — там, внизу!
(Смех.)
Сейчас такие меры еще едва ли нужны. Но это зависит от нас. Если мы сумеем сегодня же взять власть в свои руки и если мы покажем, что готовы охранить здоровье государства даже ценою кровопускания, тогда, я надеюсь, нам удастся избежать этого. В противном случае — не удастся.
(Громкие возгласы: «Слушайте! Слушайте!»)
Здесь только что говорилось, будто мы виновны в анархизме рабочих, что и у нас есть свой анархизм, что и тот и другой разрушает национальное благосостояние. Да. Но что означают средства, которые может прокутить за несколько лет тот или иной богатый дурак или еще больший дурак — его сын…
(Приглушенный смех.)
…что значат, повторяю я, эти средства, по сравнению с теми средствами, которые расточаются в результате нескольких недель забастовки? А в Англии, и в особенности в Америке, — даже за несколько дней забастовки? А именно, когда забастовщики уничтожают сырье и машины, сжигают товары огромной ценности, останавливают целые отрасли промышленности, нарушают торговлю всего мира! И вот этого-то зверя, всегда дремлющего в рабочих, какими бы безобидными они ни казались, мы должны допустить к управлению предприятиями и к прибылям, считая это гарантией нашей безопасности? И перед лицом таких людей у нас еще могут быть колебания — должны ли мы взять власть в свои руки и использовать ее на благо всем?
(Громкие возгласы одобрения.)
Не я один присоединяюсь к каждому слову предложения господина Холгера; я предлагаю голосовать за все предложение en bloc.[10]
(Спускается с трибуны под шумны; овации.)
(Все, кроме Блума, встают.)
Голос с места. Мы принимаем предложение с восторгом.
Все. Да! Да! (Рукоплескания.)
My. Да здравствует господин Холгер! Да здравствует наш великий вождь! Урра!
(Все собрание присоединяется к нему. Даже Блум, который встает со стула.)
Анкер (вместе со своим единомышленником внезапно появляется в дверях) Простите, господин председатель, мы не могли выйти.
Холгер. Вы не могли выйти?
Анкер. Тут везде заперто.
Холгер. Но где же швейцар? В чем дело?
Анкер. Швейцара нигде не найти.
Холгер. Да что это такое? Куда девались все слуги? В чем дело?