Ханс. Но это несправедливая, вздорная болтовня!
Фредерик. Как и твоя.
Ханс. Что? Я занимаюсь вздорной болтовней?! Докажи!
Фредерик. Доказательства заключены уже в тех официальных документах, которые ты извратил.
Ханс. Извратил, говоришь?
Фредерик. Знаешь, что больше всего говорят о твоей книге? Говорят, что она задумана, чтобы покрыть художества твоего отца. Он знал, что вот-вот назначат ревизию, и вы издали книгу, чтобы ревизия выглядела местью.
Xанс. Ах, так вот как? Вот ваш козырь! Какая мерзость! Ведь это снова доведет отца до крайности…
Фредерик. Значит, задело? А на что, позволь спросить, он живет? Без пенсии? Здесь есть чему удивиться, поверь.
Xанс. Нет, это уже слишком. У отца есть недостатки, конечно, но он человек чести.
Фредерик. Да ну?
Ханс. Мой отец, да будет тебе известно, никогда не соблазнял простую девушку, чтоб бросить ее потом — только для карьеры.
Фредерик. Ханс!
Ханс. И он не смог бы дать погибнуть человеку — только из соображений приличия.
Фредерик. Как ты смеешь…
Ханс. Да, он еще и никогда не был бы в состоянии ввести в жизнь заведомо неправильную систему — только из честолюбия. Вот тебе ваша семья и ваша мораль.
Фредерик (бросается на него). Тебе за это…
(Опускает руки.)
(Молчание.)
Ханс (поправляя одежду). Ты еще не бросил свои мальчишеские выходки?
Фредерик. Я тебя прошу — не дразни меня!
Ханс. Ты становишься таким всякий раз, как только услышишь правду. Это я уже давно знаю.
Фредерик. Сейчас ты узнаешь еще кое-что. Или ты докажешь мне сейчас, здесь же, что мой отец ввел в жизнь заведомо неправильную систему, или тебе придется плохо.
Ханс. Доказательство у тебя есть — оно в моей книге. Хочешь взглянуть?
(Берет книгу.)
Фредерик. В твоей книге? Что мой отец?..
Ханс. Вот здесь. (Ищет нужное место.)
Фредерик. Что, не можешь найти?
Ханс. Мне бы следовало держаться поспокойнее, но… А, вот! Страница сорок девятая, в самом низу.
Фредерик (берет книгу). Ничего не вижу.
Ханс. Там подчеркнуто. И подчеркнул, между прочим, не я.
Фредерик…Общий расчет различия веса рельс, давление ведущих колес, мертвый вес, диаметр колес…
Ханс. Ты дальше прочти! Это точные данные, да!
Фредерик. Дальше? — Доклад отца на большом собрании железнодорожников в Париже. Что же, и здесь не чисто? Он так восхитил тогда инженеров! Я считал, что его выступление там было честью для всех нас!
Ханс. Верно, это я и сам говорю. Но здесь он приводит несколько иные данные. Сравни, увидишь! В том-то вся загвоздка — здесь он с понимающими людьми дело имел. Тонко сделано.
Фредерик. И что же? Хотя бы и так?
Ханс. Хотя бы и так? Два доклада с несовпадающими данными, сделанные в одном и том же году, одним и тем же человеком?
Фредерик. Моим отцом!
(Читает.)
Ханс. Вот, в брошюре указано: текст проверен самими выступавшими.
Фредерик. Лжешь!
Ханс. Так читай же!
Фредерик (читает). Все равно лжешь.
(Бросает книгу.)
Это какое-то дьявольское, гнусное недоразумение! Мой отец никогда не смог бы сделать подобное. Мой отец — джентльмен. Никогда. Ни-ког-да!
(Разражается рыданиями.)
И зачем я пришел сюда? Ты — дурной человек! Бессердечный, вероломный. Твое безграничное честолюбие толкает тебя на любую мерзость. Я ненавижу тебя, ты мне противен.
(Уходит направо.)
Ханс. Нельзя было поддаваться порыву. Он принудил меня… Кто это? Неужели Карен?!
(Слева входит Карен.)
Ханс, Карен.
Карен. Его здесь нет?
Ханс. Фредерика? Карен. Его здесь нет?
Ханс. Нет… он…
Карен. Карл Равн зашел к нам и сказал, чтоб я спешила сюда: он видел, как Фредерик ворвался в дом. Здесь могло случиться что-нибудь ужасное. Так его здесь даже и не было?
Ханс. Нет, он был здесь.
Карен. Что-нибудь случилось?
Ханс. Уверяю вас.
Карен. Ах, как я боялась!
Ханс. Вы отдохнуть не хотите?
Карен. Нет. Прошу вас никому не говорить, что я была здесь!