Рийс. Так же, как и я к вам, добрый мой Ларсен.
Ларсен. Крайне вам благодарен, но я не заслужил этого.
Рийс. Нет, заслужили.
Ларсен. Нет, уж извините! Мне лучше знать. Нет, не заслужил. Я человек нетвердый, я всегда нуждался в поддержке. Вы настолько выше меня, что вам даже не понять, что это значит.
Рийс. Не говорите так, Ларсен.
Ларсен. Нет, скажу. Если я чем-либо в мире и восхищался, так это той духовной твердостью, которую вы всегда сохраняли; тогда как я задыхался под грузом сомнений.
Рийс. Вы?..
Ларсен. То, что вы могли собирать оппозицию, так сказать, в вашем собственном доме!.. Ваша улыбающаяся уверенность… да, именно, в самом деле, — улыбающаяся! Вот что значит верить, говорил я сам себе.
Рийс. Но скажите, Ларсен, вы… не верите?
Ларсен. Я хочу быть откровенным, господин генерал-директор.
Рийс. Вы всегда были откровенным, Ларсен.
Ларсен. Да, то есть настолько, насколько у меня хватало сил на это. Ибо я часто сам не знал, что я за человек… верю я или нет.
Рийс. Вы, Ларсен?
Ларсен. Но, взглянув на вас, я обретал снова силы, господин генерал-директор.
Рийс. На меня?
(Забывшись.)
Вам не следовало так поступать, Ларсен!
Ларсен. Господь с вами, господин генерал-директор, почему же нет?
Рийс (совершенно забывшись). Потому что это я верил в вас, Ларсен!
Ларсен (испуганно). В меня? Вы?!
Равн. Дело становится забавным.
Рийс. Нет! О нет! Это — страшнее всего!
(Подбегает к нему.)
Да вы тогда, что ж, прожженный обманщик?
Ларсен. Что вы… что вы говорите?!
Рийс. А как же это назвать? Ведь вы внушали людям, внушали мне, что верите в то, во что не верили?
Ларсен. Я не верил? О, как я верил!
Рийс. Черт возьми, да во что вы верили? Вы верили в меня!
Ларсен. В одном я видел другое. Так всегда бывает в жизни.
Рийс. То есть, одну ложь в другой! И я дал себя так обмануть!
Ларсен. Обмануть? Да, один из нас обманут! Ваша новая система…
Рийс. Моя? Она не моя.
Ларсен. Чья же она, если не ваша?
Рийс. На практике она задолго до меня была в ходу.
Равн. Верно.
Ларсен. Но ввели-то ее вы?
Рийс. Я? Разве я правительство? Разве я — риксдаг? Могу ли я вводить подобные вещи?
Равн. Дивно!
Ларсен. Но ведь это было… это ведь… это ведь введено комиссиями, в которых вы…
Рийс. А что, разве я назначал комиссии? Или я один за всю комиссию в ответе?
Ларсен. Значит, все рушится!
Равн. Чудесно! Браво!
Ларсен. Но ведь там… там… все дело было в неверных расчетах!
Рийс. Это скверная история! Потому что все расчеты дело ваших, Ларсен, рук, ваших и конторы. Если об этом и забыли, то это записано везде, где надо.
Ларсен. В конце… в конце концов, я же и оказался во всем виноватым?
Рийс. Да ведь не я же, черт побери, не я же!
Ларсен. И вам-то я так верил!
Рийс. А я вас не просил об этом!
Ларсен. Как он заговорил! Так вот он каков?!
Рийс. Да, это — «правдиво», это — без обмана, в этом уж будьте уверены! Если правда нынче в моде, то и я хочу следовать моде!
А теперь — вон, Ларсен, или моя «правдивость» дойдет до того, что я вас вышвырну!
Ларсен. Прощайте, господин ге… генерал-директор!
(Уходит.)
Равн. Я думаю, что бумаги могу забрать себе. Нам они явно больше не нужны.
(Собирает бумаги.)
Рийс. Иди, иди ко всем чертям со всем этим добром!
Равн. Могу и туда. А интересно бывает до дна души человеческой добраться.
Рийс. Я достаточно долго терпел и сдерживался. Но к чему это теперь?
Равн. К чему? Сделай-ка лучше то, что сделал я,
Рийс. А именно?
Равн. Полное, абсолютное признание.
Рийс. Мне нечего признавать.
Равн. Ах, так? Счастливо оставаться!
Рийс. Признаться? Эге! Да он спятил!
(Равн выходит.)
Кто там? Ты?
Рийс, фру Рийс, несколько позже Фредерик.
Рийс. И ты тоже? Ты-то что плачешь? Что еще случилось? У меня сейчас нет ни времени, ни настроения.