С е в е р о в. Проводить…
И стремительно идет на авансцену. Свет за его спиной гаснет.
Проводить… (Быстро, взволнованно.) Это уже было после… После того, как мы встретили Новый год в парке, после ее комнаты. Ранним январским утром мы шли с ней по перрону. Наташа пришла меня проводить.
Далекие гудки паровоза. Рядом с Северовым Н а т а ш а.
Н а т а ш а. Ты билет потерял?
С е в е р о в. Нет, что ты… Вот мой билет.
Н а т а ш а. Что это я тебе хотела сказать такое… Вот ты вернешься, и мы поедем с тобой в Путивль, ладно?
С е в е р о в (улыбнувшись). Это там, где князь Игорь и Ярославна…
Н а т а ш а. Да. Зимой поедем. В Новый год. Хорошо?
С е в е р о в. Обязательно.
Н а т а ш а. Сколько еще осталось времени?
С е в е р о в. Еще минут десять.
Н а т а ш а. Ох как много.
С е в е р о в. Разве это много? Всего десять минут.
Н а т а ш а. Ты знаешь, я понимаю, я должна сказать тебе что-то особенное.
С е в е р о в (не сразу). Почему ты не спрашиваешь, зачем я еду в этот город?
Н а т а ш а. Значит, тебе так надо. И если ты мне ничего не говоришь, значит, так тоже надо. А потом, какая разница — в тот или другой город ты уезжаешь. Ты уезжаешь…
С е в е р о в. Мы будем писать друг другу. Я тебе свой адрес напишу в Ленинград.
Н а т а ш а. А если не напишешь?
С е в е р о в. Напишу.
Н а т а ш а. Поклянись!
С е в е р о в. Я…
Н а т а ш а. Нет. Не надо никаких клятв. А если что-нибудь случится и ты все-таки не сможешь… и будешь страдать… А я хочу, чтобы ты был спокоен и счастлив.
С е в е р о в. Наташа.
Н а т а ш а. Повтори…
С е в е р о в. Наташа, Наташа, На-та-ша…
Н а т а ш а. Все. Я услышала. Я запомнила, как ты говоришь мое имя.
С е в е р о в. Открой глаза.
Н а т а ш а. И все-таки, я не буду говорить тебе «прощай». Я скажу: «прощай, елка», «прощай, Новый год»… А ты не прощай…
С е в е р о в. И ты не прощай. Ты береги себя.
Н а т а ш а. Не беспокойся. Не беспокойся за меня. Я буду жить. И ты приедешь ко мне в Ленинград. Я тебя дождусь. Ты даже не знаешь, какая я волевая и выносливая.
С е в е р о в. Дай мне твою руку. Видишь, ты совсем замерзла. И руки у тебя холодные-холодные… Я сейчас согрею их.
Н а т а ш а. А чего мы, собственно говоря, так волнуемся? Ведь пройдет немного времени, и мы снова будем вместе.
С е в е р о в. Да.
Н а т а ш а. А почему у тебя глаза грустные?
С е в е р о в. Наташа! Понимаешь…
Н а т а ш а. Подожди, подожди… Вот увидишь, я очень похорошею за это время. Ведь я живу в Ленинграде. Это такой красивый город. Я буду ходить по Невскому и смотреться в каждую витрину. Я хочу быть красивой… И я буду оборачиваться на каждое зеркало, на каждую витрину: красивая ли я?
С е в е р о в. Ты очень, очень красивая…
Н а т а ш а. А ты знаешь, я хочу быть бухгалтером. Бухгалтерши, они все такие страшные, и я тоже буду страшной. Но когда я буду кончать работу, все будут поражаться — неужели это она? Какой она вдруг стала прекрасной! Я говорю что-то не то… Ты прости меня… я тебя очень люблю. Так, так сильно, что мне хочется плакать. Давай поедем вместе. Куда угодно, только вместе. Я боюсь расставаться с тобой. Ты уедешь, и тебя не будет. Ты пойми, пойми… Тебя не будет, вот просто так — не будет. Будут все, а тебя не будет. Я буду стоять здесь одна. Те же дома, те же машины, будет так же светить солнце, а тебя не будет… За что? За что? Я не такая уж счастливая… Ты прости меня… сейчас все пройдет…
Гудок паровоза. Сначала медленно, а потом все громче, громче начинают стучать колеса, и Наташа медленно уходит от Северова.
Павел! Павел… не уезжай… я прошу тебя…
С е в е р о в. Наташа! Наташенька! Я люблю тебя. Я буду любить тебя всегда! Всегда!..
Н а т а ш а. Боже мой… Павел!
С е в е р о в. Жди! Жди… Я вернусь. Я обязательно, во что бы то ни стало — вернусь…
Н а т а ш а. Я дождусь… я дождусь…