С т р у ж к и н. Значит, Кирилл, портрет все-таки забираете.
К и р и л л (смущенно). В обстоятельствах стеснен.
С т р у ж к и н. Да не смущайтесь, не смущайтесь… Есть всем надо. (После паузы.) Давно письма Кадмина перечитывали?
К и р и л л. Честно говоря, очень… Совершенно замотался. (После паузы.) А портрет этот все равно музею ни к чему. Я ведь его тогда в связи с табакеркой.
С т р у ж к и н. Дело прошлое, Кирилл. Ну-ка, признайтесь, хотели все-таки табакерочку на память?
К и р и л л (махнул рукой). Просто не помню. Может, и действительно в корзинку сунул. Случайно.
А н т о н Е в л а м п и е в и ч (глядя на Кирилла). Бедный, бедный вы, Кирилл Сергеевич.
В и к а. Он не бедный. У него огород.
К и р и л л (покорно). Огород.
С т р у ж к и н (встал). А ведь табакерку вам в корзину я подложил.
Пауза.
К и р и л л. Вы?
Ф е д о р. Ничего не понимаю. А для чего?
С т р у ж к и н. Это так легко понять. Кем я всегда был для вас. Восторженный соседский мальчик, влюбленный в творчество Кадмина. И вдруг появляется второй такой же мальчик. Только моложе и, как мне тогда показалось, сильнее меня. Я тогда отчетливо понял, что если Кирилл останется здесь в доме, то мне тут просто не будет места. А я… я не мог без этого музея, без этих стен, стола…
А н т о н Е в л а м п и е в и ч. И вы решились…
С т р у ж к и н (улыбнулся). Решился. Что поделать — решился.
М а р и н а. Но это же подло!
Н и н а. И я еще любила его. Понимаешь, Валька, я же тебя с семи лет любила. Помнишь, в «Эрмитаж» «Подвиг разведчика» смотреть ходили. Ты-то на экран, а я все на тебя. Ждала, всю жизнь ждала — может, он догадается. На последнее решилась. Вот за Жору замуж вышла. Думала, может, тут ты спохватишься…
Ф е д о р. Нина, что с тобой?
Н и н а (засмеялась). Я просто… (И тут она вспомнила о Черномордике, но было уже поздно.)
По-военному вытянувшись, Георгий Петрович стоял рядом ее своим стулом, потом, четко повернувшись, ушел в свою комнату Выбежал и Валерик. Настороженная пауза. Почти тотчас же капитан вернулся, прижимая к груди сделанный из спичек макет корабля.
Ч е р н о м о р д и к (неожиданно подходит к Зинаиде Ивановне). От чистого сердца, в день юбилея примите… Почти три года из спичек мастерил. Макет нефтеналивного танкера.
З и н а и д а И в а н о в н а. Да зачем же это вы… Спасибо… А Нина… Она просто шутила.
Ч е р н о м о р д и к (твердо). Конечно, с шуткой да прибауткой солдату всегда легче. (Усаживается за стол.)
В и к а. А ты, Валерий, куда удалялся?
В а л е р и й. Позвонить хотел.
В и к а. Позвонил?
В а л е р и й. Нет.
В и к а. Почему?
В а л е р и й. Потому…
Посмотрели друг на друга.
За столом возникает пауза. Все чувствуют себя очень неудобно.
Кирилл сидит, опустив голову.
А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Вот так и живем.
С т р у ж к и н. А теперь мне не страшно вам признаться, Кирилл. Потому что вы… вы тоже… (Пожал плечами.) Честно говоря, я бы на вашем месте хотя бы возмутился. Или ушел, хлопнув дверью. А вы вон сидите и только улыбаетесь мне…
В и к а. А это, увы, еще не доказательство.
А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Боже мой… И все-таки не надо… Не надо закрывать музей. Пусть снесут эту стену. Пускай не будет большой нашей столовой. Пускай мы все переедем куда-нибудь на Юго-Запад или вообще разъедемся. Но музей должен существовать. Должен! (Горько и тихо.) Хотя Прекрасная Дама и покинула его. Ушла.
С т р у ж к и н. Да бросьте, Антон Евлампиевич, эти красивые слова! Не было никакой Прекрасной Дамы. Выдумал ее ваш папаша. И любви так называемой великой тоже не было. Существование было. Плоское, скучное, нелепое. И говорящая балка в конце — бац по голове. Еще глупее, чем наше.
К и р и л л (негромко). Нет, она была.
А н т о н Е в л а м п и е в и ч (встрепенулся). Что вы сказали?
К и р и л л (встал, как бы сбросил с себя маску, маску маленького, стесняющегося провинциала. Сейчас это тот же Кирилл из первого акта, только, может быть, он стал мудрее и мужественнее. Решительно.) Хватит! Кажется, мне пора рассказать о действительной цели моего приезда. (Пауза.) Все-таки собираетесь сохранить свой музей, несмотря ни на что? Даже если доброта, любовь, память, как вы решили, ложь? И Прекрасной Дамы не было вовсе? Зачем же тогда вам этот дом?