К о р о л е в и ч. Ни у кого. Просто я очень много об этом думаю… (Садится.)
Э л е к т р о н и к (мягче). Вы в каком классе?
К о р о л е в и ч. В десятый перешел.
Э л е к т р о н и к. Понятно. В ваши годы я пыталась опровергнуть самого Дарвина. Я, естественно, не располагала никакими научными контраргументами. Но на ста с лишним страницах горячо доказывала, что человек как вид прошел свой собственный, отличный от обезьяны, путь эволюции. Меня за эти крамольные убеждения чуть было на экзаменах не завалили…
К о р о л е в и ч (радостно). Поразительно! Ваши глаза снова стали ваши…
Возвращается А л т а й с к и й.
А л т а й с к и й. Сейчас я побалую вас горячим, почти турецким кофе. (Наливает.) Угощайтесь.
Э л е к т р о н и к. Спасибо. (Заглядывает в блокнот, Алтайскому.) Что вы думаете о себе как о личности?
А л т а й с к и й (улыбаясь). Разное. Тут многое зависит от настроения. Ладится все в жизни — держишься гоголем. Ну, а наступит полоса неудачи — стыдишься самого себя.
Э л е к т р о н и к. Вы автор нескольких рационализаторских предложений. Что изначально владеет вами: желание прославиться, материальная заинтересованность, творческая инициатива, озабоченность за общий уровень технического прогресса?
А л т а й с к и й. Наверно, все вместе взятое.
Э л е к т р о н и к (записывая). Ваши ответы меня обнадеживают.
К о р о л е в и ч. А вы спросите Виссариона Лукича о его хобби. Он же прирожденный ювелир-художник!
Э л е к т р о н и к. Спрошу. А пока объясните, чем, собственно, отличается коммунистическое отношение к труду на нашем заводе от высокопроизводительного труда на других предприятиях края?
А л т а й с к и й (не сразу). Внешне, пожалуй, ничем. Или почти ничем. Может быть, только вдумчивостью.
Э л е к т р о н и к (записывая). Вдумчивость — это весьма существенная отличительная черта.
А л т а й с к и й. Существенное заключается, наверное, в другом. Это трудно объяснить. Но я попробую. Наш завод сравнительно небольшой. Пять тысяч рабочих. Я помню времена, когда у нас были передовики, лидеры и трудовая масса. И сейчас у нас есть ударники комтруда, мастера своего дела. Но нет так называемой трудовой массы. Благодаря внедрению личных планов каждый рабочий стал единицей в коллективе, личностью. Он самостоятельное звено в цепи любого технологического процесса. Он не обезличен. А это уже шаг к качественно новому сознанию. От этого факта, как от печки, и надо плясать.
Э л е к т р о н и к (записывая). Поразительно просто! (Смотрит на Алтайского.) Вам предлагали должность сменного мастера цеха. Почему вы отказались?
А л т а й с к и й. Я очень самолюбив, даже тщеславен. Пока мое достоинство, моя честь зависят только от моего профессионального мастерства, я за себя спокоен. Какое бы дело мне ни поручили, я разобьюсь в лепешку, но выйду в передовики. Мне доставляет удовлетворение только то, что произвожу своими руками. Как говорил мой дед: кто от добра ищет добро, тот непременно найдет зло.
Э л е к т р о н и к. Несколько неожиданный поворот…
К о р о л е в и ч (заметив на стене гитару). Виссарион Лукич, сыграйте что-нибудь из своего репертуара.
Э л е к т р о н и к. Вы хорошо играете?
А л т а й с к и й. Балуюсь, если выпадает свободная минута.
К о р о л е в и ч (сняв гитару, пробует струны). Как всегда, в полном порядке. (Передает Алтайскому.) «Отговорила роща золотая», если можно.
А л т а й с к и й. У нас же серьезный разговор.
Э л е к т р о н и к. Давайте украсим его музыкальной паузой.
А л т а й с к и й (перебирая струны). Только не судите меня строго. (Аккомпанируя на гитаре, поет.)
Э л е к т р о н и к. Извините, если мой вопрос покажется бестактным. Вы такой образованный, передовой, гармоничный…
А л т а й с к и й. Не вгоняйте меня, ради бога, в краску.
Э л е к т р о н и к. Нет, я вполне серьезно. Почему вы не вступаете в партию?
А л т а й с к и й (опустив голову, перебирает струны). Обычно я на этот вопрос редко когда отвечаю. Но вам отвечу. Я из семьи старообрядцев. Мой отец уже многие годы возглавляет общину. Он фанатично предан своей вере…
Э л е к т р о н и к (растерянно). Но, я надеюсь, вы не разделяете его убеждений?