А л т а й с к и й. Представь, милиция уже здесь. Что дальше?
К о р о л е в и ч. Дальше я сделаю заявление…
А л т а й с к и й (Электронику). Объясните этому наивному мальчику, что если в этом конверте действительно крупная сумма денег, то он будет осужден как соучастник преступления. А если здесь нет денег, то его привлекут к ответственности за клевету.
К о р о л е в и ч (горячась). Я вызываю милицию! (Набирает номер.)
Э л е к т р о н и к. Подожди, Олег… (Нажимает на рычаг.)
К о р о л е в и ч. Не мешай!
А л т а й с к и й (оценив ситуацию). Положи трубку. (Бросает оба конверта на журнальный столик, уходит на кухню.)
Э л е к т р о н и к (тихо). А вдруг мы влипли?
К о р о л е в и ч. Он хитрый, он испытывает нашу честность…
Э л е к т р о н и к. Ситуация. (Берет конверт.)
К о р о л е в и ч. Не надо, не марай рук!..
Свет гаснет.
В темноте слышен голос Алтайского:
Высвечивается та же комната, на столике два конверта, хозяин перебирает струны гитары, смотрит в зал.
А л т а й с к и й. Ушли… Конверт остался невскрытым. (Смотрит на часы.) За это время можно было бы уже пять раз вызвать милицию. Что это? Демонстрация нравственного превосходства? (Берет конверт.) Здесь три косых, как выражается вор-рецидивист Робик-Бобик, или кто он там. Три тысячи за труд художника, который мог бы получить «гран-при». А я клюнул на лестные посулы Софьи Львовны: «Зачем вам безденежная известность? Вы — гений черного рынка. Одесса даст вам титул короля ювелиров». (После паузы.) Как мало надо человеку, чтобы он раздвоился… Софья Львовна на своих неуловимых «Жигулях» уже далеко. Все теперь затаятся, уйдут поглубже на дно. Я один… Собственно, я тоже не пойман… Уличен, но не пойман… (Перебирает струны, тихо поет.)
Свет гаснет.
Партком. А н у ф р и е в говорит по телефону.
А н у ф р и е в (в трубку). Отменить заседание парткома уже невозможно!
Г о л о с. Тебя в какой раз избирают секретарем парткома?
А н у ф р и е в. Во второй!
Г о л о с. Между прочим, с ответственным работником крайкома можно бы разговаривать и повежливее.
А н у ф р и е в. Извините…
Г о л о с. Надеюсь, ты понимаешь, что краевые организации тоже заинтересованы, чтобы коллектив вашего завода в двадцатый раз подтвердил высокое звание?
А н у ф р и е в. Понимаю…
Г о л о с (категорично). В таком случае настоятельно рекомендую снять с повестки дня заявление Алтайского.
А н у ф р и е в. Ну об этом уже знают…
Г о л о с (перебивая). Повторяю: пока на заводе находится корреспондент центральной газеты, никаких опрометчивых шагов не предпринимать! Все. До очередной связи.
Входит радостный К р а с н о в с к и й, в руках у него коса.
К р а с н о в с к и й. Одна голова Алтайского стоит всего моего мозгового центра. Взгляни, до какого совершенства он довел косу. (Размашисто «косит», приближаясь к Ануфриеву.)
А н у ф р и е в (держа в руках трубку, из которой слышны резкие гудки). Ты с повесткой дня знаком?
К р а с н о в с к и й (увлеченно размахивая косой). Нет, не успел.
А н у ф р и е в (опустив трубку на рычажок, наклоняется к селектору). Валя! Почему вы не передали Алексею Ноевичу повестку дня?
Г о л о с. Она лежит на столе у Алексея Ноевича.
А н у ф р и е в. Спасибо. Извините.
К р а с н о в с к и й (совсем о другом). Послушай, Валентин Николаевич. Помоги мне уговорить Алтайского. Его место в экспериментальном цехе.
А н у ф р и е в. Когда-то это место ты предлагал мне.
К р а с н о в с к и й. У тебя другой талант прорезался.
А н у ф р и е в. Ну, а если тебе представится возможность выбирать: я или Алтайский?
К р а с н о в с к и й (не сразу). Пожалуй, сегодня я отдал бы предпочтение Алтайскому.