М и х а и л (вынимая из кармана яблоко). Святой ты у нас, Ваня.
Маска взяла яблоко у Михаила, положила перед Иоанном.
И о а н н (беря яблоко, искренне). Чье это яблоко?
М и х а и л (сдерживая улыбку). Наверное, твое. Кушай на здоровье.
И о а н н. Вместо компота? Спасибо. (Откусив, жует.) Горьковато малость…
Семинаристы давятся от смеха. Иоанн, зажав ладонью рот, выбегает из класса.
А л е к с а н д р. Чем оно нашпиговано?
М и х а и л (сквозь хохот). Перцем…
П а в е л. Может, он и правда святой?
М и х а и л. Другой бы чертом на людей смотрел. А он сейчас вернется и будет вместе с нами смеяться.
А л е к с а н д р. И все равно я не верю в такую набожность! (Заговорщически.) Знаете, братия, у меня созрела идея всерьез испытать его.
Н и к о н (резко). Хватит! Чего ты прицепился к нему?
И е р е м и я. Сатана в него вселился. Сам ни во что не верит и других баламутит.
А л е к с а н д р. Я не верю? Да, может, я самый верующий среди вас. Только вера, на мой взгляд, должна возвышать человека. Делать его гордым, сильным, великим!
Н и к о н. Ого куда хватил.
И е р е м и я. Гордыня ослепляет человека. Убивает в нем любовь и сострадание к ближнему.
А л е к с а н д р. Любовь и сострадание должны быть активными. Любить — значит отдавать всего себя людям. Всего до последней крохи: душу, сердце, талант. А ты что делаешь? Тебе природа дала талант поэта. Иоанну — талант певца. Мне… Ладно, про мой талант помолчим.
И е р е м и я. Не природа, а Всевышний!
А л е к с а н д р. Хорошо, Всевышний. Ну и что вы с этим даром делаете?
Н и к о н. Чего ты так радеешь за их таланты?
А л е к с а н д р. Хочу вернуть им веру…
Входят И о а н н и С а к е р д о н В а с и л ь е в и ч.
С а к е р д о н В а с и л ь е в и ч (разгневанно). Встать! (Все встают.) Кто из вас, крокодилово семя, совершил деяние? Кто подсунул Иоанну перченое яблоко? Отвечайте, ироды.
Все, опустив головы, молчат.
Молчите? (Никону.) В кондуит всех!
Н и к о н (покорно). Слушаюсь, учитель.
И о а н н. Пошутивший уже наказан, Сакердон Васильевич. Зачем же наказывать дважды.
С а к е р д о н В а с и л ь е в и ч. Кто его наказал?
И о а н н. Гнев ваш и собственная совесть. Простите его. А я со своей стороны уже простил ему.
С а к е р д о н В а с и л ь е в и ч. Ну, как знаешь. Гляди токмо, чтобы они тебе голову не отвернули.
Раздается звонок.
Не вышло у нас урока. Ступайте на перемену. С Крохой без моего позволения не встречаться. Языкам волю не давать. Чья очередь сегодня убирать храм?
Поднимают руки Александр, Иоанн, Павел, Михаил.
Не теряйте зря время. С Богом.
Все стоят, терпеливо ждут, когда Сакердон Васильевич выйдет из класса. Перекрестив семинаристов, учитель уходит Иоанн, погруженный в свои мысли, отдаляется от сотоварищей.
А л е к с а н д р. Павел, ступай в храм и затвори все окна.
П а в е л. Убирать будем при свечах?
М и х а и л. Что ты придумал?
А л е к с а н д р (оглядываясь). Послушай, Михаил, как ты относишься к Иоанну?
М и х а и л. Как к больному: не обижаюсь, но раздражаюсь.
А л е к с а н д р. Что тебя в нем раздражает?
М и х а и л. Многое. Но противнее всего — всепрощенство. Чего только мы над ним не вытворяли, а он улыбочкой отделывается. Чистейшей воды идиот.
А л е к с а н д р. Нет, брат, тут другое. Тут философия духовного превосходства. А вот на какой она почве произрастает: «Жития святых» или Достоевский, Толстой, Чернышевский?
М и х а и л. Глубоко пашешь. Ванино долготерпение замешано на корысти: семинария, постриг в черное монашество, академия и быстрое продвижение к высокому сану. Во имя этого он готов на все.
А л е к с а н д р. Сегодня мы проверим. Если и после этой экзекуции он не набьет мне морду, значит, мы оба ошибаемся. Значит, этот парень поставил перед собой такую цель, какая нам с тобой и во сне не снилась.
М и х а и л. Странный ты мужик, Сашка. Каждого из нас в лупу разглядываешь, в душу лезешь, а сам будто улитка.
А л е к с а н д р. Обо мне в другой раз поговорим. За храмом растет крапива и трава, похожая на крапиву. Нарви той и другой и сделай два одинаковых веника.