Н и к о н. Кто тебя неволит?
И е р е м и я. Ему не хочется уходить одному. Вот он и баламутит нас.
П а в е л (Иоанну). Чего ты все время молчишь? Всех вроде любишь, жалеешь, но как-то молча.
А л е к с а н д р. Он, наверно, обиделся на меня за вчерашнее.
М и х а и л. Ваня, кажется, влюбился.
А л е к с а н д р. Мария в восторге от твоего голоса, Ваня. Она так и сказала мне: с его талантом можно утонуть в море славы.
М и х а и л. Я бы на твоем месте, Ваня, предпочел утонуть в океане поклонниц.
П а в е л. Неужто тебе не хочется хотя бы на язычок попробовать дурманящего зелья со сладким названием «слава»?
А л е к с а н д р. Если ты равнодушен к мирской славе, то отдай свой талант прихожанам! Пускай хоть старушки наслаждаются твоим голосом.
И о а н н. Слава. Талант. Слова-то какие. Сверху позолота, а внутри ложь. Слава — это порок! Страшнейший из всех пороков. Она есть первейшая губительница таланта.
П а в е л. Лихо!
И о а н н (вставая, взволнованно). Я искренне вам говорю. Что побуждает человека возвыситься над себе подобным? Что? Жажда славы. И жажда эта неутолима. Возвысившийся над друзьями жаждет возвыситься и над врагами. Достигший вершины стремится приблизить к ее подножию весь свой род. Так рождается племенная рознь.
М и х а и л. Стоп, Ваня! Ты начал о славе, а свернул к племенной розни.
И о а н н. Все взаимосвязано. И не оговорился. Слава убивает в таланте любовь. А без любви талант способен творить только зло. Ослепленные славой таланты ведут человечество к погибели.
Некоторое время все смотрят на Иоанна словно оглушенные.
А л е к с а н д р. Убил, сразил, растоптал. Вона, оказывается, какие глобальные мысли роятся в твоей голове. А с виду и не подумаешь. Тираду ты, конечно, выдал ого-го! Только прореха в ней имеется. Ты ратуешь за любовь. Но любовь без истины — фиговый листок. Тогда почему же ты боишься истины?
И о а н н. Я?!
А л е к с а н д р. Ты! Кроха проделал сотни километров, чтобы сказать тебе истину. А ты от него бегаешь. Довел человека до крайности. Сейчас он заперся в храме и грозится устроить пожар.
И о а н н. Что ты говоришь? Кроха из-за меня заперся в храме. (Убегает.)
Н и к о н (Александру). Что ты наделал?
И е р е м и я. Я задержу Иоанна. (Убегает.)
Н и к о н (Александру). Верни его. Верни, иначе тебе несдобровать!
П а в е л (Александру). Послушай, Александр. Всех нас ты наизнанку вывернул. А сам с усам. Тебя-то каким ветром сюда занесло?
А л е к с а н д р. Сквозняком затянуло.
М и х а и л. Агент ноль-ноль три ноля. Слуга бога и дьявола.
П а в е л. За что тебя вышибли из театрального училища?
А л е к с а н д р. Никто меня не вышибал.
Н и к о н. Ему вежливо указали на дверь.
А л е к с а н д р (Никону). Я пострадал, как и ты, за веру! Мне казалось, что искусство — бальзам от всех пороков. Эту веру мне внушил руководитель школьной самодеятельности. Он открыл во мне любовь к искусству. Он помог поступить в училище. Первые дни я молился на своих учителей. Их лавры, высокие титулы, почтенный возраст… На студентов старших курсов я смотрел как на божьих избранников. Но вскоре все переменилось. От того, как и чему меня обучали мои учителя, от их допотопных нарядов, от титулов и званий разило нафталином. Среди учеников даже выпускных курсов оказалось немало откровенных бездарей. Вот тут-то я и решил испытать целительную силу искусства. Я сочинил сатирическую трагикомедию. Самые смелые, самые талантливые студенты согласились участвовать в спектакле. Репетировали мы тайно. На одном из экзаменов решили показать вместо отрывков из «Ревизора» трагикомедию «Храм Мельпомены». С какой обличительной страстью, с какой искренностью мы высмеивали рутинерство, пресмыкательство. В зале творилось что-то невообразимое. Смех, аплодисменты, свист. Многие учителя и студенты узнали себя. Экзамен с треском провалился.
П а в е л. И тебя выставили из института.
А л е к с а н д р. Нет, потребовали показать отрывки из «Ревизора». Оценив ситуацию, я сказал: к сожалению, даже гоголевский «Ревизор» не в силах что-нибудь исправить в нашем училище.
Н и к о н. Теперь ты решил испытать целительную силу искусства на нас?
А л е к с а н д р. Не на всех. Только на тех, кто верует или способен поверить в воскрешающую силу искусства.
Александр молча выходит из класса. На авансцене он неожиданно сталкивается с о т ц о м В а с и л и е м.