М а р и я (наполняя рюмки). Вы так выразительно читаете стихи. Давайте выпьем за непорочное рождение Христа.
И о а н н (боясь прогневить бога, крестится). Если за рождение, то я, пожалуй, не откажусь. (Перекрестившись, пьет.)
М а р и я (пересев с табурета на диван, удивленно). Чего вы дрожите? (Наполняет рюмки.) Надо выгонять хворь! Вам лучше всего до седьмого пота изойти. Терпите, Ваня.
И о а н н. Поздний час уже. Братия небось после полуночницы ко сну отошла. А я, что тот Ной, прикладываюсь к сей мерзкой бутылке. (И вдруг сквозь слезы.) Господи, лучше бы я исполнил замысел свой… Зачем ты даровал рабу своему сию минуту казни?
М а р и я (будто ужаленная). Вы хотели умертвить себя?
И о а н н. Письмо твое остановило меня… Голос твой показался мне голосом истины, веры. Я, как малое дитя, обманулся твоей красотой, Мария. Я спешил на исповедь, а пришел на искушение… Учитель прав: средь людей трудно найти человека, но еще труднее зажечь факел веры в душе красавицы…
М а р и я (потрясенная). Значит, вы разгадали мой обман?.. Вы осуждаете меня?
И о а н н. Ты не виновата, Мария… Надо мной многие потешаются… И они не виноваты. Со стороны я, наверное, кажусь недоумком, а может, и того хуже… Вот и подстрекаю людей к разным соблазнам. Человеку трудно удержаться, чтобы не высмеять себе подобного…
М а р и я. Но я не собираюсь, у меня и в мыслях не было желания высмеять вас… Все это не мое… Все это обман, ложь, но все это не мое. Меня научили, мне подсказали… (Сквозь слезы.) На душе у меня совсем другое… Мне стыдно вам в этом сознаться, но я люблю вас, Ваня… И не как сестра во Христе, а как грешная женщина… (Плачет.)
И о а н н (встав на колени, смотрит на икону, крестится). Господи, зачем ты снова испытываешь меня? Я стоял уже на пороге спасения… Теперь ты видишь ее слезы… Грешен я, о Господи! Лиши меня жизни, веры, всех щедрот своих, но я люблю ее.
Свет гаснет.
В классе заметное оживление. С е м и н а р и с т ы переглядываются, нетерпеливо ерзают на табуретках. С а к е р д о н В а с и л ь е в и ч некоторое время молча смотрит в пространство, затем, словно очнувшись, набрасывается на учеников.
С а к е р д о н В а с и л ь е в и ч (сердито). Чего у вас такие масленые рожи? У, коты! Радуетесь грехопадению ближнего своего? Ну разве можно называть вас духовными братьями. (После паузы.) Каждому небось охота знать, где сейчас Иоанн? На покаянии у отца ректора. Другой бы на его месте руки умыл, а он испрашивает разрешения на брак. Отец ректор, конечно, согласится. Чего ухмыляетесь? Кто из вас способен на такое деяние?
П а в е л. Говорят, отец Яков занемог?
С а к е р д о н В а с и л ь е в и ч. Слег, бедолага. Но Бог не оставит его…
Входит о т е ц В а с и л и й, следом за ним робко переступает порог И о а н н. Семинаристы дружно встают, каждый старается не смотреть на Иоанна. Появляется торжествующая М а с к а.
О т е ц В а с и л и й (строго). Садитесь! (Сакердону.) Я прерву ваш урок на две-три минуты. (Семинаристам.) По семинарии поползли слухи, будто один из лучших учеников отрок Иоанн, не испроси благословения у своего духовника и разрешения у меня, самовольно отлучился из стен нашего богоугодного заведения. (Смотрит на Александра.) Тот, кто распространяет сии слухи, заведомо возводит хулу на собрата своего. Ибо Иоанн, посетив с моего позволения занемогшую рабу божью Марию, вынужден был выслушать исповедь ее. Слезное покаяние заблудшей овцы, жажда прильнуть пересохшими губами к источнику веры не могли не тронуть струны отзывчивого сердца отрока Иоанна. Движимый возвышенно-благородным чувством сострадания, на кое способен только человек, готовящий себя к постригу, он, естественно, не мог прервать затянувшееся покаяние, чем и объясняется его позднее возвращение в семинарию.
И о а н н (растерянно). Простите, отец ректор, но я…
О т е ц В а с и л и й (Иоанну). Садись на свое место! (Сакердону.) Продолжайте урок. (Направляется к двери.)
Семинаристы встают.
(Возвращается.) Сегодня, после утреннего богослужения, ко мне подходили семинаристы с жалобой, что отцы наставники не разрешают им встретиться с бывшим священником Никодимом Крохой. Сей запрет, по их разумению, якобы вызван тем, что мы опасаемся, как бы крамольные речи Никодима не повлияли на ваше шаткое умонастроение. (Вопросительно смотрит на Александра.) В народе есть пословица: волков бояться — в лес не ходить. Если первый встречный, к тому же, как это ни горестно признавать, духовно заблудший человек, может поколебать ваши убеждения, то скорбеть и презирать надо не пороки искусителя, а греховную сущность и ложное усердие самого искушенного. (Сакердону.) Ваш бывший воспитанник дожидается за дверью. Надеюсь, вы сумеете представить его отрокам, дабы никто из них впредь не смел сомневаться в нашем великодушии.