С а м а р и н (в пику). А товарищ Пятунин — от рядового строителя до управляющего крупнейшим стройтрестом. Тоже подвиг. А когда там (тычет в потолок) положили их на весы, то один потянул на первого секретаря, а другой… Ты, кажется, тоже начала свой трудовой путь с рядового учителя?
И н г а. Ты не гений, я не гений, так сказал один Евгений… (Гасит папиросу, задумчиво смотрит на окурок.) Хочешь, я обнажу твой тайный замысел?
С а м а р и н (с улыбкой). Изобрази. Срывай с меня одежды, но только не увлекайся. Я застенчив.
И н г а (нервно). Я догадываюсь, чья физия скрывается под маской Икса. Сейчас модно выдвигать комсомольские кадры на руководящие посты, и мистер Твистер торопится пересесть в свободное кресло. Оно необходимо ему, как трамплин…
С а м а р и н (улыбаясь). Ты, как и большинство представительниц слабого пола, плохой дипломат. (Встает.) Я вижу, что наше рандеву не состоится. Тебе надо подштопать нервишки.
И н г а (не глядя на Самарина). У меня и правда разболелась голова. Я пойду домой. (Уходит.)
С а м а р и н. «Ты не гений, я не гений…» Смешно. (Задумывается.)
Приемная горкома комсомола. Довольно просторная, но неуютная комната, у окна — стол секретаря-машинистки, рядом — старый диван, вдоль серых стен — стулья. Утро. А л л а, миловидная девушка, стучит на машинке, затем вынимает из сумочки зеркальце, прихорашивается. В приемную порывисто входит И н г а.
И н г а (с иронией). Перышки чистишь?
А л л а (пряча зеркальце). Здравствуй, Инга! (Берет под козырек.) За время твоей болезни никаких происшествий не произошло.
И н г а. С новым шефом тебя, пташка!
А л л а (бойко). Тебя тем же обушком и по тому же месту.
И н г а. Планерка сегодня будет?
А л л а. Обязательно… Неделя прошла в страшной сутолоке. (Оглядывает стройную фигуру Инги.) Как тебе идет это платье. Обворожительно!
И н г а (высокомерно). Ты сегодня тоже довольно пестренькая. (Вынимает из сумочки сигареты.) Подымим?
А л л а. Заграничные?
И н г а. «Сильва». (Выпускает струйку дыма.) Как тебе показался Колобов?
А л л а (подлаживаясь). Варяг, конечно. И из диктаторов опять же. Но если судить по речам, которые он частенько произносит на бюро, то вроде умный. Задиристый, правда. А внешне привлекательный, даже красивый…
И н г а (с досадой). Оболочка не всегда соответствует содержанию… (После паузы.) Строители прозвали его «Колобком в ежовой шкуре». Значит, иголочки у него острые…
Входит М а р к Д р у ж и н с к и й. Это невысокий плечистый парень.
М а р к (весело). Пионерский салют!
А л л а. Здравствуй, Марк!
И н г а. Мое почтение пропаганде и примкнувшей к ней агитации.
М а р к. В вашем приветствии, мадам, историческая неточность. Древнейшая из книг, Библия, утверждает первородство агитации. Ибо только при помощи сего мощнейшего воздействия Ева могла совратить Адама.
И н г а. А я думала, что ты, как всегда, будешь отбиваться цитатой. (С подвохом.) Слышал новость? Марк. Какую?
И н г а (трагично). Один из твоих лекторов-атеистов покушался на самоутопство.
М а р к (подыгрывая). Но досужие октябрята, как всегда, были начеку.
И н г а (притворно вздыхая). Подвел беднягу язык. Целых полметра выглядывало из воды.
А л л а (смеясь). Традиционный поединок острословия закончился боевой ничьей. (Оглядываясь на дверь.) А вот и Саша!
Входит скромно одетая д е в у ш к а. В ее угловатой фигуре, скупых и резковатых жестах, в манере держаться угадывается сильный характер.
М а р к (идя навстречу). Сашок, милая! Дай я тебя облобызаю.
И н г а (отвешивая поклон). Наследнице комсомольского престола строителей мое искреннее соболезнование.
А л л а (протягивая Саше руку). От всего сердца, Саша!
С а ш а (смущенно, но с достоинством). Спасибо. И за поздравления и за соболезнование. (Инге.) После Колобова мне будет трудно. В комитете одиннадцать человек, все мужики. Колобова они обожали…
И н г а (с вызовом). Не обожали, а прямо-таки обожествляли! После пленума его, как китайского божка, на руках качали.
С а ш а (Марку). Считай, что вам повезло.