Свет в окне гаснет, в темноте слышатся шаги.
А свет, кажется, того… Кто-то идет. (Прячет булыжник за спину.) Я тебе не хилый монах, я тебе не Циник…
К о л о б о в (появляясь из темноты). Здорово, Петр! Ты кого тут поджидаешь? (Смеется.) Что такой неразговорчивый? Может, я помешал?
П е т ь к а (пьяно кривляясь). Нет, мой благодетель… Я знаю, что вы назначили свиданьице на этой скамеечке с кем-то другим. Но увы. (Ухмыляется.) Ее сегодня не будет. Она тю-тю! (Машет рукой.)
К о л о б о в (удивленно). Да ты, никак, хватанул горячего до слез?
П е т ь к а (зло). Хватанул! На радостях… В комсомол меня рекомендуют, а я вот раздумываю… За рекомендацию-то, оказывается, натурой платить надо… Сдается мне, дороговато запрашиваешь, Андрей Иванович… Я попервости думал, что вы все это от щедрого сердца. А ты в сторожа меня приставил и радуешься. Товар цел, и Петька Бант у дела.
К о л о б о в (подходя к Петьке). Не мути воду, Петр. Ступай домой и хорошенько проспись.
П е т ь к а (повышая голос). Гонишь, да? Мешаю, значит? Ты из меня человека сделать хотел, Андрей Иванович… Я в тебя поверил, а ты!.. Меня учил уважать Белкину. Красоту ее от дурного глаза беречь. А сам? Конокрад ты распоследний!..
К о л о б о в (встряхивая Петьку за плечи). Уймись, дурень! Какая муха тебя укусила?
П е т ь к а. Ты мне рот не затыкай! Крутишь, значит, с Белкиной? Да?!
К о л о б о в (усаживая Петьку на скамейку). Посиди, Петр! Я вызову дежурную машину. Иначе не миновать тебе вытрезвителя. (Оставив Петьку, делает несколько шагов в темноту.)
П е т ь к а (вскакивая). Смыться хочешь?! От Петьки не уйдешь… (Кидает булыжник.)
Колобов хватается за голову, медленно поворачивается, пошатываясь идет к Петьке.
К о л о б о в (тихо). Пьяный дурило… У меня же завтра… конферен… (Не договорив, падает.)
П е т ь к а (испуганно склоняется над Колобовым). Андрей Иванович!.. (Встает, озирается.) Откуда взялся булыжник?.. Чего я стою? Он же может… (Поднимает Колобова на руки.) Скорее в больницу… (Идет в темноту.) В больницу, в больницу… Такси! Эй, браток, подкинь в больницу… Такси! Эй, браток…
Приемная. На первом плане плакат: «Ударный труд и отличная учеба — лучший подарок городской комсомольской конференции!» Возле окна стоят И н г а и С о р о к и н. В приемную то и дело заходят д е л е г а т ы, рассматривают стенды, возбужденно гомонят, за дверью слышатся песни.
С о р о к и н. Что ни говори, Инга Александровна, а доклад у Колобова ершистый. Смелый, я бы сказал, доклад. Будто никого над ним нет, будто все ему нипочем. Режет правду-матку — и хоть трава не расти.
И н г а. Герой. Забинтованная голова впечатляет.
С о р о к и н. Хлопков было много. У делегатов небось ладони вспухли. Я и то несколько раз срывался в перепляс. (Раздумчиво.) Мда… Высоко парит. Сокол! Сразить такого можно только дуплетом…
Входит С а м а р и н. Он возбужден, расстроен.
С а м а р и н (в сердцах). Я тебя предупреждал насчет вчерашней драки. Зачем ты распустила слух среди делегатов?
И н г а (с заминкой). Я… не распускала никаких слухов. Я рассказала только Климу Елизаровичу…
Входит А л л а.
А л л а (ко всем). Уже дали три звонка.
С а м а р и н ( А л л е ). Пятунин приехал?
А л л а. Не знаю.
С а м а р и н (Инге и Сорокину). Идите, я сейчас. (Алле.) Куда девался Политов?
А л л а (растерянно). Я… не знаю…
С а м а р и н (грозя пальцем). Смотрите у меня. (Уходит.)
А л л а. Мы-то смотрим. А вот вы, кажется, ослепли. Всё шушукаетесь, всё сплетничаете. (Включает приемник.) Чего это в зале такая тишина? (Настраивает.)
Слышатся голоса, песни.
Скоро начнется. Андрей Иванович, наверное, волнуется. Еще бы. Доклад у него вон какой острый получился. Кто теперь усидит?
Песни и гомон враз затихают. Спокойный голос Колобова: «Товарищи делегаты! Разрешите продолжить работу конференции. Слово предоставляется бригадиру комплексной комсомольско-молодежной бригады строителей, ударнику коммунистического труда Николаю Звягину…» Аплодисменты. «Подготовиться к выступлению товарищу Сорокину».