(Возмущенно.) Вон какую карикатуру нарисовал!
П е т ь к а (Политову). Это он про тебя?
П о л и т о в. Ничего, Андрей Иванович в долгу не останется…
Голос Сорокина: «В последние годы в нашем городе появляется все больше стиляг и девиц легкого поведения. Общественность ведет с ними непримиримую борьбу. Сатирическая газета «Солнечный удар» часто помещает их фотографии, обличает острым словом. Обличает, но не всех… Некоторых девиц товарищ Колобов берет под свою опеку. Будто бы в целях перевоспитания ходит с ними в кино, назначает свидания. А иногда после работы не чурается, так сказать, заглянуть к своим подопечным и домой…» В зале шум, кто-то кричит: «Регламент!», «Пусть говорит!», «Назовите фамилию…»
П е т ь к а (Алле и Политову). И охота вам слушать его трепню…
Б е л к и н а (сквозь слезы). Он же оговаривает Андрея Ивановича. Все его слова — ложь! (Закрывает лицо.)
А л л а (резко). Перестаньте хныкать!
Голос Сорокина: «Некоторые делегаты не доверяют моим словам. Я умышленно не называл фамилии, но, чтобы развеять сомнения, вынужден назвать. Девица, о которой шла речь, — некая Рената Белкина…» В зале шум. «Видимо, товарищ Колобов, перевоспитывая Белкину, развил слишком бурную активность. А ее очередному поклоннику эта активность показалась подозрительной, и он вынужден был студить пыл воспитателя недозволенным приемом». Слышен смех, оживленный гомон.
(Возмущенно.) Это же не его слова… Он говорит с чужого голоса.
П о л и т о в (нервно). Читает по бумажке. Но язвительный стиль выдает соавтора с головой.
П е т ь к а (Политову). Проводи меня в зал! Я при народе хочу высказаться. Они, дурни, не знают, над кем смеются. Да я за Колобова…
Б е л к и н а (плача). Мы отсюда так не уйдем… На меня пусть клевещет, пусть… А на Андрея Ивановича…
А л л а (припадая к приемнику). Тише! Слышите, что там творится?..
П я т у н и н (подходя к столу). Ну, здравствуйте, молодежь!
А л л а (вскакивая). Здравствуйте, Семен Николаевич…
Петька и Политов тоже встают. Все смущены его появлением. Белкина, закрыв лицо, плачет. Алла незаметно выключает приемник.
П я т у н и н. А ты, красавица, чего плачешь?
Б е л к и н а (сквозь слезы, резко). Никакая я вам не красавица!.. Я… человек! И никому не позволю обзывать меня всякими словами…
П я т у н и н (улыбаясь). Успокойтесь, девушка. Я вовсе не хотел вас обидеть.
П е т ь к а. Пойдем, Рената. (Шепчет ей что-то на ухо.)
Б е л к и н а. Так вы, значит, самый главный секретарь?
П я т у н и н (улыбаясь). Пока просто первый секретарь.
Б е л к и н а (возбужденно). Я понимаю… Я в том смысле, что вы главнее старого большевика?
П я т у н и н (пожимая плечами). В общем-то — да.
Б е л к и н а (беря Петьку за руку). У нас к вам срочный разговор. (Показывает на приемник.) Там совершается преступление. Там оговаривают самого честного человека… Он ни капельки не виноват. Это мы его подвели… Понимаете?
П я т у н и н (строго). Я слышал, что говорилось там. И что говорилось тут, тоже слышал.
А л л а (удивленно). Как?
П я т у н и н (Алле). Секрет. Я все понял, Рената. Усвоил, как говорят бюрократы, суть. А о деталях поговорим в другой раз.
Б е л к и н а (Петьке). Пойдем, Петя, пойдем…
П е т ь к а (Пятунину). Если что, мы хоть к самому прокурору…
П о л и т о в. Я провожу вас.
Белкина, Петька и Политов уходят.
П я т у н и н (Алле). Включи.
А л л а (включая). Наверно, уже кто-нибудь другой выступает.
Голос Сорокина: «Я уверен, что конференция даст принципиальную оценку всем недостаткам, которые имели место и в работе бюро и в деятельности некоторых руководящих товарищей. На ошибках мы учимся. Поэтому хочу пожелать вам: выбирайте в руководящие органы людей достойных, проверенных, чтобы никому из нас не пришлось потом за них краснеть… Успехов вам! Да здравствует вечно юный комсомол, помощник и резерв нашей партии!» Аплодисменты.