К о л о б о в (перебивая). В девятнадцатом году вы жили в одном из уездов Вологодской губернии?
С о р о к и н (в замешательстве). Допустим, что жил…
К о л о б о в (вынимая из конверта лист бумаги). А то, Клим Елизарович, что в уезде в те далекие времена выходил агитлисток под названием «Светлый путь».
С о р о к и н (потерянно). Я не помню… (Старается что-то прочесть на конверте.) Выкладывай, чего там? (С напускной строгостью.) Только предупреждаю, Колобов: тебе за эту авантюру не поздоровится. Я… ты меня знаешь…
К о л о б о в (резко). Знаю, Клим Елизарович! (Разворачивает листок.) Это фотокопия того самого агитлистка.
С о р о к и н (недоверчиво). Фотокопия, говоришь? (Близоруко разглядывает.) А где оригинал? Небось корова языком слизала?..
К о л о б о в. Оригинал находится в районном музее революционной славы. Захочется взглянуть — я дам вам адрес. Но сперва разрешите мне прочитать коротенькую заметку. Называется она так: «Хочу быть похожим на брата».
Сорокин испуганно отступает, затравленно оглядывается.
Слушайте, Клим Елизарович! «Третьего дня перестало биться сердце верного сына партии большевиков, моего кровного брата Кирилла Елизаровича Сорокина…»
С о р о к и н (пятясь, хватается за грудь). Хватит, Колобов… Двигатель у меня, сам знаешь… Того и гляди заглохнет…
К о л о б о в (подавая Сорокину стакан воды). А вы, Клим Елизарович, жидковаты в коленях. Минуту назад гоголем передо мной — и вдруг…
С о р о к и н (отечески). А ты, сынок, поживи с мое… Брат на моих руках помер… Лучше бы меня бандиты на кресте распяли. Мученической смертью, скажу тебе, умирал, а от нашей веры не отрекся. Герой. Да ты присядь, присядь….
К о л о б о в. Спасибо. (Вглядывается в Сорокина.) Зачем же вы предали его веру?
С о р о к и н (закрывая глаза, стонет). Ох… ох… Старуха слегла, в больницу свез… Теперь, кажется, моя очередь настала…
Звонит телефон.
Пускай тявкает, пускай. И кому это так неймется?
К о л о б о в. Может, это гости? Я подниму трубку…
С о р о к и н (вскакивая). Что? Я сейчас. (Берет трубку.) Квартира старого большевика Сорокина! Слушаю… Ах, это ты… (Оглядывается на Колобова.) Что?! (Потерянно.) Избрали, говоришь?.. Так-так… Понятно, будь здорова… Что? Некогда, некогда мне с тобой распатякивать. (Кладет трубку, вспоминает о сердце.) Что мне с ним делать? Горе какое свалится — задыхаюсь… Нечаянная радость выпадет — тоже трепыхается как телячий хвост. (Протягивает к Колобову руку.) Выдюжил, значит? Поздравляю! От всего сердца поздравляю! Я знал, что ты устоишь. Потому и высек по-отечески. Не взыщи, Андрей Иванович. Я всяким тонкостям в обхождении не обучен… (Наливает две рюмки.) Давай-ка по русскому стародавнему обычаю выпьем за твой успех. (Влюбленно и преданно.) Выдюжил-таки… За тебя, Андрей Иванович!
К о л о б о в (смущаясь). Спасибо, Клим Елизарович… Но выпить с вами не могу. Неискренно это будем с моей стороны. Да и с вашей — тоже.
С о р о к и н (деланно бодрится). За меня не расписывайся. Я человек старой закваски. Обиду за пазухой не держу. И раз поднял за тебя чарку, то хоть плюй в глаза, а я выпью. (Выпивает.) С надеждой я гляжу на таких вот соколов. Старая гвардия уходит. Вам править державой, Андрей Иванович. И чем лучше мы вас обстреляем, тем крепче будете стоять на ногах. За битого, говорят, двух небитых дают…
К о л о б о в (настойчиво). И все же зачем вы предали брата?
С о р о к и н (съежившись, будто от удара). Слова у тебя какие-то: «предал»… Заладил одно и то же! Сперва разберись, а потом уж и словами сори… Вот где у меня кровный мой братан… (Стучит в грудь.) А ты — «предал». С партийным стажем кой-какая закавыка вышла — признаю… (Выпивает.) Тут и вины моей с гулькин нос. В конце двадцатого года кто-то документы у меня цапанул. Вместе с партийным билетом, конечно… Я струхнул малость. А тут первичную ячейку беляки в расход пустили… Ну и вспомнил, значит, про бумагу, что от брата мне досталась… Показал ее в партийных инстанциях по новому месту работы, там все так и ахнули… Время было, сам понимаешь, горячее, не до формальностей разных. Такая вот история, Андрей Иванович…